Вера и верность!
Мы приземлились. Не раз и не два уже возникала мысль, что ад на забитом беженцами корабле бесконечен, но мы всё же прибыли. Под прицелом крейсеров вышли на указанную орбиту и стали выплёвывать полусферы транспортных челноков. Приземлялись почти по-военному - с тряской и перегрузками. А потом... Потом мне было уже наплевать. Наплевать, что я всего лишь один из толпы грязных, никому не нужных людей, что выгружали нас на запасной космодром, переоборудованный в некое подобие концентрационного лагеря, что небо непроглядно-серое, ветер холодный, а вокруг полно вооружённых солдат... Воздух. Пространство. Жизнь. Тот, кому не довелось провести месяц своей жизни в стальном гробу, окружённому регенерированной атмосферой в компании миллиона себе подобных, вряд ли сможет понять нахлынувшую в тот момент эйфорию.
Потом было много чего ещё. Проверка. Идентификация личности, выдача временных удостоверений и одинаковых серых комбинезонов. Бараки - тесные, стандартные, но всё равно лучше того, что было на борту корабля. Правительство явно не знало, куда девать миллионы свалившихся на голову граждан, и мы проводили дни в праздности, окружённые заборами и охраной. Не обошлось без эксцессов: кое-кто пытался бежать. Оказалось, что на территории лагеря предусмотрительно сооружён крематорий.
Немного придя в себя, я попытался выяснить, нет ли её в списках прибывших. Первая неудача. Мой запрос даже не приняли к рассмотрению - узнав, в чём дело, чиновник за стеклом своей будки просто отключил связь. Назад я плёлся под моросящим дождём, еле переставляя ноги. С тех пор как мы прибыли, не было ни одного солнечного, ясного дня. Вдалеке виднелись зелёные горы - видимо, лагерь находился в какой-то долине.
Так, в состоянии апатии, минула неделя, пока однажды на выходе из барака не началось какое-то оживление. Я ни с кем не общался, поэтому вылез наружу сам. Первое, что увидел - очереди, выстроившиеся к невесть откуда взявшимся прозрачным будкам. В будках стояли терминалы распределения.
С этого момента я снова ожил. Своего часа пришлось ждать более полутора суток, и всё это время я был настолько возбуждён, что даже не сомкнул глаз. Наконец... Наконец передо мной распахнулась дверца, вспотевший лысоватый мужчина вывалился наружу - и я оказался внутри. Компьютер. Минимум информации о планете и лагере. Чуть больше - о перспективах: работа, социальные гарантии, место жительства... Скормив компьютеру идентификационную карту, я получил список доступных вакансий - всего десяток позиций. Каждая сопровождалась описанием, преимуществами и тестом на соответствие. Оператор дата-центра, программист, контролёр производственных автоматов... Работа обещала социализацию и своё место в новом для беженцев мире. Вот только... Никаких шансов найти её. Никаких особых прав и преимуществ. Никакого доступа к правительственным сетям.
Чуть в стороне от основного списка горела ещё одна позиция - красным, без указания числа сотрудников. Взгляд сам собой скользнул к ней - и упёрся в надпись "Федеральная армия".
Потом было много чего ещё. Проверка. Идентификация личности, выдача временных удостоверений и одинаковых серых комбинезонов. Бараки - тесные, стандартные, но всё равно лучше того, что было на борту корабля. Правительство явно не знало, куда девать миллионы свалившихся на голову граждан, и мы проводили дни в праздности, окружённые заборами и охраной. Не обошлось без эксцессов: кое-кто пытался бежать. Оказалось, что на территории лагеря предусмотрительно сооружён крематорий.
Немного придя в себя, я попытался выяснить, нет ли её в списках прибывших. Первая неудача. Мой запрос даже не приняли к рассмотрению - узнав, в чём дело, чиновник за стеклом своей будки просто отключил связь. Назад я плёлся под моросящим дождём, еле переставляя ноги. С тех пор как мы прибыли, не было ни одного солнечного, ясного дня. Вдалеке виднелись зелёные горы - видимо, лагерь находился в какой-то долине.
Так, в состоянии апатии, минула неделя, пока однажды на выходе из барака не началось какое-то оживление. Я ни с кем не общался, поэтому вылез наружу сам. Первое, что увидел - очереди, выстроившиеся к невесть откуда взявшимся прозрачным будкам. В будках стояли терминалы распределения.
С этого момента я снова ожил. Своего часа пришлось ждать более полутора суток, и всё это время я был настолько возбуждён, что даже не сомкнул глаз. Наконец... Наконец передо мной распахнулась дверца, вспотевший лысоватый мужчина вывалился наружу - и я оказался внутри. Компьютер. Минимум информации о планете и лагере. Чуть больше - о перспективах: работа, социальные гарантии, место жительства... Скормив компьютеру идентификационную карту, я получил список доступных вакансий - всего десяток позиций. Каждая сопровождалась описанием, преимуществами и тестом на соответствие. Оператор дата-центра, программист, контролёр производственных автоматов... Работа обещала социализацию и своё место в новом для беженцев мире. Вот только... Никаких шансов найти её. Никаких особых прав и преимуществ. Никакого доступа к правительственным сетям.
Чуть в стороне от основного списка горела ещё одна позиция - красным, без указания числа сотрудников. Взгляд сам собой скользнул к ней - и упёрся в надпись "Федеральная армия".
-
-
29.10.2008 в 00:02