Вера и верность!
***
Бесконечная песня цикад. Безлунная ночь. Тёмный штабной фургон. Тёмный? Нет, не совсем... Офицеры и адъютанты специальным приказом отправлены спать, но в углу горит свеча, освещая коленопреклонённую фигуру. Штурм-командорский мундир, непокрытая голова. Никто и никогда не видел его молящимся, не увидит и впредь. Но сегодня... Сегодня особый случай. Он не просит победы. Побеждать - задача главнокомандующего и подчинённых ему солдат. Он просит всего несколько минут - несколько лишних минут жизни для тех, кто завтра в первых рядах отправится штурмовать перевал. Пусть туман продержится до утра. Пусть танки успеют выйти на дистанцию выстрела...
***
Экипаж не спит. Механик пишет письмо, наводчик и заряжающий режутся в карты, водитель в сотый раз чистит любимый неуставной пистолет... В самом деле - глупо спать в свою последнюю ночь. Глупо спать, когда командир танка получил из рук штурм-командора Боевой Стяг Первой армии. Завтра этот стяг украсит головной танк колонны, рвущейся к неприступному перевалу. Великая честь - и верная смерть. Странно думать о себе, как о мёртвом. Семьи получат двойное содержание, а их дома украсят чёрные ленты с надписью "Смерть за Империю"... Почему же нет воодушевления? Почему нет страха? Разве так должен чувствовать себя настоящий солдат? Кто знает... Завтрашний день должен стать днём победы, иначе и быть не может. Всё остальное - неважно.
***
Когда утром в расположении Имперской армии взревели моторы, над перевалом стоял туман. Один за другим тяжёлые танки выстраивались в колонну, образуя шеренги по четыре машины, и замирали, ожидая приказа. Не было ни напутственных речей, ни песен, ни артподготовки. Быстрый, самоубийственный штурм. Единственный шанс поставить упорного врага на колени. Ради этого сегодня не жалели ни технику, ни людей.
Штурм-командор оглядывал колонну с чувством гордости и надежды. Шестидесятитонные "Риттеры" - краса и гордость бронетанковых войск. Такие могучие... Такие хрупкие... Сегодня их сила - не в толстой броне, а в бьющихся под ней сердцах имперских солдат. Они, живые, ведомые чувством долга - настоящий двигатель и оружие танка. Без них - это всего лишь гора бесполезной стали...
Пора.
Медленно набирая скорость, стальной таран устремился вверх по дороге, навстречу дзотам и артиллерийским башням Королевского перевала.
***
Красноватое солнце, висящее над бескрайней землёй, освещало изуродованный воронками, усыпанный корпусами сгоревшей техники и трупами людей перевал. Бетонные укрепления, закопчённые, в оспинах от попаданий снарядов, молчали, отдав всю душу на алтарь ускользнувшей победы, и чёрные провалы бойниц, ещё недавно изрыгавшие ураганный огонь, теперь казались глазами трупа.
Имперская армия, огнём и сталью прорубившая себе дорогу на оперативный простор, широким фронтом разливалась по равнине, рыча моторами и лязгая гусеницами.
На середине перевала, между двух орудийных дзотов, застыл искорёженный до неузнаваемости танк. Даже теперь, обугленный, пробитый снарядами, изувеченный, он внушал благоговейный трепет своим бесстрашием и упорством. Опалённый Боевой Стяг был бережно снят, и теперь находился в штабе армии, в одночасье став драгоценной реликвией. От солдат, до последнего продолжавших бой на горящей машине, остались только стальные личные знаки...
Чуть поодаль, разодранный, словно когтями исполинского зверя, окончил свой путь "Рейхсриттер" со штурм-командорским орлом на башне. Двухсотдвадцатимиллиметровый снаряд мортиры, посланный наудачу в середину пробивающейся вперёд колонны, попал точно в крышу, не оставив никаких шансов ни машине, ни экипажу.
Для Империи этот день стал переломным во всей войне. В столице праздновали победу...
***
Бесконечная песня цикад. Безлунная ночь. Тёмный штабной фургон. Тёмный? Нет, не совсем... Офицеры и адъютанты специальным приказом отправлены спать, но в углу горит свеча, освещая коленопреклонённую фигуру. Штурм-командорский мундир, непокрытая голова. Никто и никогда не видел его молящимся, не увидит и впредь. Но сегодня... Сегодня особый случай. Он не просит победы. Побеждать - задача главнокомандующего и подчинённых ему солдат. Он просит всего несколько минут - несколько лишних минут жизни для тех, кто завтра в первых рядах отправится штурмовать перевал. Пусть туман продержится до утра. Пусть танки успеют выйти на дистанцию выстрела...
***
Экипаж не спит. Механик пишет письмо, наводчик и заряжающий режутся в карты, водитель в сотый раз чистит любимый неуставной пистолет... В самом деле - глупо спать в свою последнюю ночь. Глупо спать, когда командир танка получил из рук штурм-командора Боевой Стяг Первой армии. Завтра этот стяг украсит головной танк колонны, рвущейся к неприступному перевалу. Великая честь - и верная смерть. Странно думать о себе, как о мёртвом. Семьи получат двойное содержание, а их дома украсят чёрные ленты с надписью "Смерть за Империю"... Почему же нет воодушевления? Почему нет страха? Разве так должен чувствовать себя настоящий солдат? Кто знает... Завтрашний день должен стать днём победы, иначе и быть не может. Всё остальное - неважно.
***
Когда утром в расположении Имперской армии взревели моторы, над перевалом стоял туман. Один за другим тяжёлые танки выстраивались в колонну, образуя шеренги по четыре машины, и замирали, ожидая приказа. Не было ни напутственных речей, ни песен, ни артподготовки. Быстрый, самоубийственный штурм. Единственный шанс поставить упорного врага на колени. Ради этого сегодня не жалели ни технику, ни людей.
Штурм-командор оглядывал колонну с чувством гордости и надежды. Шестидесятитонные "Риттеры" - краса и гордость бронетанковых войск. Такие могучие... Такие хрупкие... Сегодня их сила - не в толстой броне, а в бьющихся под ней сердцах имперских солдат. Они, живые, ведомые чувством долга - настоящий двигатель и оружие танка. Без них - это всего лишь гора бесполезной стали...
Пора.
Медленно набирая скорость, стальной таран устремился вверх по дороге, навстречу дзотам и артиллерийским башням Королевского перевала.
***
Красноватое солнце, висящее над бескрайней землёй, освещало изуродованный воронками, усыпанный корпусами сгоревшей техники и трупами людей перевал. Бетонные укрепления, закопчённые, в оспинах от попаданий снарядов, молчали, отдав всю душу на алтарь ускользнувшей победы, и чёрные провалы бойниц, ещё недавно изрыгавшие ураганный огонь, теперь казались глазами трупа.
Имперская армия, огнём и сталью прорубившая себе дорогу на оперативный простор, широким фронтом разливалась по равнине, рыча моторами и лязгая гусеницами.
На середине перевала, между двух орудийных дзотов, застыл искорёженный до неузнаваемости танк. Даже теперь, обугленный, пробитый снарядами, изувеченный, он внушал благоговейный трепет своим бесстрашием и упорством. Опалённый Боевой Стяг был бережно снят, и теперь находился в штабе армии, в одночасье став драгоценной реликвией. От солдат, до последнего продолжавших бой на горящей машине, остались только стальные личные знаки...
Чуть поодаль, разодранный, словно когтями исполинского зверя, окончил свой путь "Рейхсриттер" со штурм-командорским орлом на башне. Двухсотдвадцатимиллиметровый снаряд мортиры, посланный наудачу в середину пробивающейся вперёд колонны, попал точно в крышу, не оставив никаких шансов ни машине, ни экипажу.
Для Империи этот день стал переломным во всей войне. В столице праздновали победу...
***
-
-
17.10.2007 в 14:10