Нечто общее

[Бледный]

Странный графоманский рассказ, написанный в ночи.

Свет, падающий сверху, слишком ярок – и всё же не ослепляет. Кругом ни единой тени, и помещение кажется нереальным, как голограмма.
Но это не голограмма.
Диафрагма медицинского отсека должна открываться в санитарный шлюз. Санитарный шлюз подключён к корабельной транспортной системе. Транспортная система соединяет все обитаемые отсеки в единое целое.
В идеале.
В проекте экспедиционного корабля под шифром 30012 «Факел».
В «Stella Maris», третьем корабле этого проекта, отправленном к звезде EDP-127 спектрального класса F8V.
Но не теперь. Теперь диафрагма открывается в стерильно-белое, идеально пустое пространство кубической формы. Это факт, с которым следует примириться.
Майр не стал выходить наружу. Он достал из бокса гигиеническую салфетку, скатал её в шарик и бросил через открытую диафрагму. Шарик прокатился по полу и замер. Ничего не произошло.
Лишних вещей в медицинском отсеке не было и быть не могло, но Майр всё-таки позаимствовал универсальный тестер из аварийного набора и бережно потыкал им в гладкую белую поверхность. Со стороны это должно было выглядеть очень глупо, но того, кто согласен умереть на время полёта, чужое впечатление не волнует. Его волнует лишь конечное выживание.
«А предстартовая подготовка начисто убивает в человеке остатки стыда – если они у него ещё оставались.»
Майр припомнил, что у него они оставались. Когда-то очень давно.
Тестер упёрся во что-то твёрдое, но ничего не сказал. Он предназначался для сканирования логических схем и не знал, как реагировать на прикосновение к белому веществу.
- Есть здесь кто-нибудь?
Тишина.
Аварийный скафандр – единственная одежда Майра – оказался почти полностью бесполезен. Система жизнеобеспечения умерла и безжизненная тонкая оболочка могла защитить разве что от атмосферных осадков. Впрочем, оставался ещё блок связи, но приёмник не сумел обнаружить ни одного стандартного сигнала и регистрировал только шум.
- Всё очень плохо! – крикнул Майр в пустоту и аккуратно поставил ногу за диафрагму.
Нога осталась при нём, а белая поверхность не провалилась и не спружинила. Он вышел и медленно осмотрелся.
Корпус медотсека служил четвёртой стеной помещения. Выглядел он так, словно модуль аккуратно вытащили из корабля. На месте внутренних магистралей зияли дыры, кое-где виднелись заводские позиционные метки.
В этом отсеке его труп должен был храниться все четыреста лет полёта. К тому моменту, как «Stella Maris» сошла с орбиты Земли, Майр и его коллеги были уже мертвы. Система ревитализации экипажа убила их сразу после того, как погрузила в стабилизированный сон и сняла нейронные карты. Матрицы состояний мозга хранились на выделенных серверах их личных медотсеков, а три резервные копии – на других серверах, максимально разнесённых внутри корабля. Мёртвые тела покоились в саркофагах, полностью избавленные от воды, заменённой на инструментальный гель.
За глаза звездолётчиков называли мертвецами, мумиями, драуграми и десятком других, не менее лестных прозвищ. В глаза – никогда: Майр вполне мог застрелить наглеца и отделаться простым порицанием – ведь те, кто адаптированы к полёту и готовы лечь в саркофаг, стоят куда дороже обычных смертных. Сами себя они звали «фениксами», и шеврон с изображением огненной птицы стал, со временем, символом всего Корпуса.
В конце полёта системе ревитализации полагалось отремонтировать его тело, запустить физиологические процессы, а затем проверить целостность личности. В случае неудачи – восстановить утерянные фрагменты. Судя по всему, до этого момента всё сработало штатно.
Вот только медотсек оказался не на своём месте внутри корабля, а был кем-то выдран и помещён посреди нигде. Экспедиция потерпела неудачу – вопрос лишь в том, как именно она её потерпела.
«И где все прочие медотсеки с моими родными трупами.»
Остатки работоспособной автоматики утверждали, что единственная ниточка, от которой есть отклик – магистраль электропитания. Возможно, где-то в белом безмолвии торчала главная – или хотя бы вспомогательная – энергоустановка, а значит, остальные саркофаги тоже могли уцелеть и вернуть к жизни собственный груз. Увы, но только возможно.
- Я, Майр MB21/MSS04 Август, код 05518, третий легат экспедиции EDP-127/1 в звании экспедиционного офицера, принимаю на себя командование экспедицией как носитель высшей компетенции в пределах очевидной досягаемости. Дата и время неизвестны.
Подобные решения полагалось заносить в оперативный журнал – хотя бы журнал скафандра – но у Майра не было ничего, чтобы хоть как-то зафиксировать своё решение. Он произнёс заученную формулу вслух и представил, что программа действий загружается из должностной инструкции непосредственно в его голову.
Первым делом он прислушался к своим ощущениям. Где-то глубоко, во тьме подсознания, гнездился страх. Там шевелились, норовя прорасти повыше, ростки паники, но проведённая перед полётом коррекция психики не позволяла им набрать силу – при условии, что сам носитель не станет совершать глупостей. Майр не стал. Железная установка гласила, что в любой нештатной ситуации следует оперировать лишь фактами и основанными на них рабочими гипотезами, а размышлять – лишь о непосредственно достижимом результате.
Текущий план действий состоял из одного пункта – собрать хоть какую-то информацию. Рабочая гипотеза тоже имелась: остатки корабля используются в чьём-то разумном замысле.
«Теория, конечно, так себе, но по достатку и двор.»
Факты не заставили себя ждать. Как только Майр сделал первый шаг от своего медотсека, на противоположной стене появились буквы. Большие чёрные буквы сформировали простую фразу:
«ВЫ ПРЕБЫВАЕТЕ В БЕЗОПАСНЫХ УСЛОВИЯХ»
Майр подумал, что ему стоит присесть. Фраза сменилась новой:
«В ОТНОШЕНИИ ВАС НЕ БЫЛО И НЕ БУДЕТ ПРОЯВЛЕНО АКТОВ АГРЕССИИ»
Предложения казались немного странными, словно их автор очень тщательно подбирал слова, стараясь максимально точно передать свою мысль.
- А как насчёт актов милосердия? – наудачу выкрикнул Майр. – Тюремная камера и то краше!
Фраза опять сменилась.
«ДЛЯ ОБРАТНОЙ КОММУНИКАЦИИ СЛЕДУЕТ ИСПОЛЬЗОВАТЬ РАДИОЧАСТОТНЫЙ КАНАЛ»
Он подошёл вплотную. Буквы всплывали чёрными кляксами, обретали форму, а потом растворялись, бесследно исчезая в материале стены.
Управляемая материя. Сложно сказать, какого конкретно типа, но это не имело значения. На Земле её не применяли для решения подобных задач. Экраны и системы трёхмерного проецирования проще и эффективней.
«На Земле...»
Он снова посмотрел на последнюю фразу. Шрифт казался полностью обезличенным – просто начертания, усреднённые изображения знаков азбуки. Шевеление чёрных щупалец на периферии сознания стало куда отчётливей.
Майр включил коммуникатор скафандра.
- Дайте мне воды.
Пить не хотелось. Ничего не хотелось вовсе: ни пить, ни есть, ни отдыхать или испражниться. Последнее в рамках нормы, желудок и кишечник у мёртвого стерильно пусты, но в этом-то и проблема: нормальный организм хотел бы их скорее заполнить. Майр не чувствовал почти ничего, и от этого становилось жутко. Какое-то время он отгонял от себя мысль о том, что с его телом что-то не так, но нарастающая дрожь страха заставила признать очевидное.
Теперь ему отчаянно хотелось сделать глоток – почувствовать вкус воды, убедиться, что его организм по-прежнему способен функционировать.
«Прошло не более часа с момента моего пробуждения, а стены уже трещат. Ещё немного – и появятся щели, а там уже такое полезет, что никакие установки не справятся.»
Стена с буквами сдвинулась назад – беззвучно и очень плавно. То, что осталось лежать на её месте, не было стаканом воды. Это был кубический кристалл льда. Майр поднял его и замер: кристалл оказался тёплым. Обман. Тупой, издевательский, никчемный обман!
В ярости он швырнул кристалл в стену и тот разлетелся на тысячу блестящих осколков. Разлетелся слишком легко.
Майр вновь нагнулся и подобрал одну из крупинок. Поскрёб. Твёрдая, но грани легко крошатся. Неужели всё-таки лёд? Но тёплый?!
- Это вода? – спросил он подчёркнуто спокойно и вежливо.
«ИСТИННО»
- Я хотел получить воду в жидком виде. Без посторонних примесей.
«В ДАННЫЙ МОМЕНТ ПОЛУЧЕНИЕ ВОДЫ В ЖИДКОМ АГРЕГАТНОМ СОСТОЯНИИ МОЖЕТ ПРИВЕСТИ К НЕГАТИВНЫМ ПОСЛЕДСТВИЯМ»
- Почему?
«О выдуманные боги Земли, почему я играю с ними в дурацкие вопросы, хотя должен спросить о главном? Неужели просто боюсь и оттягиваю неизбежное, как могу?»
«ИЗБЫТОК ТЕПЛОВОЙ ЭНЕРГИИ СПОСОБЕН ПОВРЕДИТЬ ВАШ ОРГАНИЗМ»
Вот как. Допустим, ему не врут: кристалл действительно состоял из водяного льда. Его осколки не тают ни на полу, ни в руках... Это означает, что температура вокруг... и температура его собственного тела... ниже точки замерзания. Забавная гипотеза. До жути забавная.
Майр дохнул себе на ладонь, но не ощутил тепла. Ущипнул палец: тактильные ощущения были в норме, никаких признаков окоченения.
«Идиот! При такой температуре руки не коченеют, а отпадают!»
- Ладно, перейдём к главному. Кто вы и где я нахожусь?
«Не думать о лишнем. Я жив и чувствую себя... исправным. Я – текущий командир экспедиции. У меня по-прежнему есть мой долг. Я...»
«ПРОЦЕСС КОММУНИКАЦИИ ОСУЩЕСТВЛЯЕТ РАЗУМНАЯ ОСОБЬ»
«ТРАНСЛИРОВАТЬ ЛИЧНЫЙ ИДЕНТИФИКАТОР ОСОБИ В ДАННЫЙ МОМЕНТ НЕВОЗМОЖНО»
«ВЫ НАХОДИТЕСЬ НА ПОВЕРХНОСТИ ПЛАНЕТЫ»
- Я могу выйти из этого помещения?
«ИСТИННО»
- Тогда выпустите меня, я хочу взглянуть. Это необходимо для подтверждения ваших слов. Потом можете сообщить, чего от меня хотите.
Майр ожидал всякого. Ждал убедительных отговорок. Ждал возражений. Ждал, наконец, сияющих коридоров. Чего он не ждал – так это квадратной дыры в стене, за которой виднелась непроглядная чернота.
«По крайней мере, они не жалуют лишнее словоблудие: разительный контраст с моей почтенной организацией, которая каждый чих обклеивает регламентом. На поверхности планеты, ну надо же, мистер Холмс...»
Тихонько ворча, он шагнул в проём. Остановился, привыкая к темноте. Свет за спиной пропал.
- Вот блудница...
Небо. Чёрный провал, из которого светит, смотрит, пялится россыпь бессчётных звёзд. Не острых иголочек, как на родине – сияющих глаз, огромных, будто драгоценные камни. А между ними – тучи светящегося песка, словно Млечный путь приблизили и растянули по всему небосводу.
Блистающее, чудовищно близкое, грандиозное небо. Только споткнись – и упадёшь в эту бездну, оторвавшись от земной тверди.
Закрыв глаза, он несколько секунд приходил в себя. Попытался вдохнуть полной грудью – не получилось. Вдох вышел каким-то неудовлетворительным, вялым – но ничего, похожего на удушье, Майр не ощутил. Как не ощутил и запаха, и влажности, и прохлады или тепла. Панические мысли всколыхнулись было, но вновь исчезли, задавленные штампованными рефлексами.
Майр медленно повернул голову, стараясь не смотреть вверх. Всё, что происходит – безумие. Всё, что происходит – до безумия очевидно.
Звёздная вакханалия наверху – всего лишь небо, каким оно выглядит из областей, близких к центру галактики. Каменистое плато и обрыв. Равнина внизу темна, но скалы отблёскивают острыми гранями. Несколько валунов поодаль кажутся отполированными водой. За спиной – чёрная пирамида с усечённой вершиной и парой выступов наверху, рядом – какая-то ребристая штука, похожая на устройство связи.
Такие миры не могут обладать органической жизнью. По крайней мере, похожей на земную. Атмосфера прозрачна и, очевидно, весьма тонка. Высокая плотность звёздного населения означает регулярные потоки убийственной радиации. Температура существенно ниже точки замерзания воды.
Человек не может разгуливать здесь, одетый в неработающий скафандр. Он должен умереть от холода и удушья.
Но почему-то не умирает.
Почему-то не хочет ни пить, не есть.
Почему-то не ощущает холода.
Потому что не человек.
Майр, спотыкаясь, подошёл к пирамиде, отсоединил перчатку и с силой провёл ладонью по острой грани. Поднял руку и осмотрел.
В разрезе виднелась однородная чёрная масса. Через несколько секунд рана затянулась совершенно бесследно.
Медленно и осторожно он опустился на колени.
Это мог быть обман. Искусная компьютерная симуляция, созданная в процессе восстановления его личности. Весь полёт мог оказаться обманом, финальной проверкой на адекватность и прочность психики.
В это хотелось верить. Очень хотелось. Потому что альтернатива была проста: саркофаг с его телом попал в руки чужих и теперь он – не более, чем голем, лишь внешне напоминающий человека. Даже личность может быть сконструирована или переработана таким образом, что он никогда об этом не догадается, не найдёт ни улик, ни швов.
Но он всё ещё командир экспедиции. Да, глазастое небо? Он всё ещё существует.
- Покажитесь! Хочу лично поприветствовать радушных хозяев!
Рассмеявшись, Майр встал, едва удерживая себя в узде. Нужно было плакать и кричать – и, безусловно, впадать в отчаяние. Нужно было распадаться на сотню осколков и забиваться в угол – если только здесь есть уютные уголки, в которые может забиться пришелец с края галактики.
- Ну, где же вы? Или я говорил с искусственным интеллектом? Такой скучной концовки я точно вам не прощу!
- ЛОЖНО.
Голос прозвучал в динамиках так внезапно, что Майр подпрыгнул.
То, что он принял за устройство связи, пошевелилось. Приподнялось. Предстало во всей красе.
Большое. Размером со средний автобус или вертолёт.
Лишённое строгой формы. Похожее на конструкцию из чёрных дуг, рёбер и плоскостей, между которыми подвешен заострённый, стремительный эллипсоид.
Детали – не назвать их ни конечностями, ни органами! – отливают металлическим блеском.
А самое главное – оно левитирует. Свободно так парит над землёй.
- То, что я вижу – какой-то робот? – спросил Майр, невольно отступая назад.
- ЛОЖНО, - ответил ему безликий и размеренный голос.
- Тогда что это?!
- ДАННАЯ ОСОБЬ ОСУЩЕСТВЛЯЕТ ПРОЦЕСС КОММУНИКАЦИИ.
- Особь кого?..
- РАЗУМНОГО ВИДА.
- О боги...
Майр хихикнул. Одно время он и сам любил развлекаться, давая прямые, логически верные, но бессмысленные ответы на поставленные вопросы. Теперь, похоже, наступила расплата. Сложно представить, что похожий на уродливый механизм чужак из недоступных для человека областей галактики издевается – скорее всего, он просто неспособен понять контекст вопросов и воспринимает их предельно дословно. Удивительно уже то, что местная цивилизация освоила довольно адекватный перевод...
«...в том числе – генетического материала и нейронных карт. Было бы удивительней, если бы такие умельцы не освоили какой-то примитивный язык.»
Он снова вспомнил о своём состоянии. Разум подсказывал, что следует ожидать слабости и приступа тошноты – но физиологических реакций не наступало. Возможно, новый организм их просто не предусматривал – не факт, что он вообще обладал пищеварительной системой или хоть какими-то знакомыми органами.
Чёрная плоть, скрытая под обычного цвета кожей... Они ведь учли даже это: будь его кожа сходна с человеческой, такое сочетание радикально изменило бы её цвет. Значит, она совершенно непрозрачна... Майр снова вздрогнул. Спазм физиологического отвращения наконец-то заставил его скорчиться на земле, но боль и судороги почти сразу сошли на нет.
Ему оставили память о «естественных» реакциях, но лишили самих реакций. Чувство было такое, будто отрезали что-то невидимое, но важное.
«Фантомные боли. Я знаю, что должен ощутить в тот или иной момент... но не ощущаю. Пустота, подделка, фальшивка! Если эти твари обладают собственным чувством юмора – то такая шутка вполне подходит к их внешности.»
Да, он давно уже не был человеком в классическом понимании – иначе не смог бы отправиться в свой полёт. Человеческое тело слишком ненадёжно, чтобы существовать в изменённых средах и тем более путешествовать между звёзд. У Майра были искусственные кости и модифицированная нервная система. Его головной мозг пронизывала контактная сеть, служившая интерфейсом для систем корабля и экзопротезов. Даже ДНК в его клетках заменили на синтетические аналоги, устойчивые к воздействию радиации – после такой адаптации человек превращался в искусственный организм, похожий на себе прежнего только функционально. А ведь была ещё адаптация к условиям изменённых сред обитания...
Теперь Майр пытался дрожать от страха и отвращения – но дрожь, порождённая его сознательным желанием, оказалась пустым фиглярством. Он и в самом деле не мог страдать – по крайней мере, страдать физически.
- Как я попал на эту планету и вообще в эту часть галактики? Мой корабль направлялся к совершенно иной цели. Он вообще не смог бы сюда добраться.
- ПРИЧИНА НЕ УСТАНОВЛЕНА. НЕФУНКЦИОНАЛЬНЫЙ ИСКУССТВЕННЫЙ ОБЪЕКТ БЫЛ ОБНАРУЖЕН В ПРЕДЕЛАХ ДАННОГО АСТРОКЛАСТЕРА.
«Это начинает надоедать. Способ обмена информацией просто убийственный – можно от тоски сдохнуть, пока хоть что-то узнаешь.»
- И для чего же вам понадобилось воскрешать мой труп?
- ТРЕБУЕТСЯ СОДЕЙСТВИЕ.
- Гм. Может, сами расскажете, что вам от меня нужно?
- НЕЭФФЕКТИВНО. БУДЕТ ПРИМЕНЁН БОЛЕЕ ЭФФЕКТИВНЫЙ СПОСОБ ПЕРЕДАЧИ ИНФОРМАЦИИ.
- НЕОБХОДИМО СЛЕДОВАТЬ ЗА ДАННОЙ ОСОБЬЮ.
- Блудница! А транспорта у вас здесь не предусмотрено?
- УВЕЛИЧИТЕЛИ ВОЗМОЖНОСТЕЙ ДАННОГО ФУНКЦИОНАЛА ОТСУТСТВУЮТ. КОНЦЕПЦИЯ БУДЕТ РЕАЛИЗОВАНА ЧЕРЕЗ НЕЗНАЧИТЕЛЬНЫЙ ПРОМЕЖУТОК ВРЕМЕНИ.
«Увеличители! Отсутствуют! Ну да, вы же парите, как игрушка в магнитном поле... И я, возможно, не так уж далёк от истины.»
Чужак плавно скользил чуть впереди, и явно выбирал дорогу, исходя из возможностей человека. Кругом не наблюдалось ничего похожего на инфраструктуру, единственным признаком цивилизации оставалась пирамида, в которой покоился медотсек.
Внезапно Майр расхохотался.
- Мумия в пирамиде! Я был мумией в пирамиде!
Чёрная тварь никак не отреагировала, и он поспешил за ней, всё ещё ухмыляясь. Мумия, воскрешение в загробном мире и мистический проводник по царству теней – приключение под стать мифическому герою!
Путь вёл куда-то вверх, между скал. Помогая себе руками, иногда опускаясь на четвереньки, Майр поднялся по этой природной лестнице и остановился.
Над равниной входило солнце.
Маленький сияющий диск всплывал из-за линии горизонта, рисуя длинные и резкие тени. Край неба чуть просветлел, окрасился серым – галактический песок исчез, но яркие звёзды продолжали светить сквозь эфемерное полотно. Острые скалы заблистали, приветствуя новый день.
Отсюда стал виден первый признак того, что планета действительно обитаема. Через равнину тянулась череда башен, увенчанных набором колец. Майр не имел понятия о радиусе планеты, но, судя по длине теней и высоте, на которой он находился, башни достигали в высоту не менее километра. Ещё ближе виднелись гладкие серебристые линии, будто вдавленные в поверхность.
Внизу, под скалами, что-то медленно двигалось: набор рёбер, крючьев, шипов и дисков, едва прикрытый похожим на старинную каску панцирем, взлетал над камнями и вновь опускался. Волнообразные подскоки сопровождались шевелением пластин в «носовой» части объекта – и это было первое шевеление частей тела, которое Майр заметил у существа на этой планете. «Чёрный», сопровождавший его самого, казался полностью монолитным.
- Что это там, внизу?
- ХИЩНИК.
- Опасный?
- ИСТИННО.
- Даже для тебя?
- ИСТИННО.
Майр замялся. Хотелось задать десяток вопросов, но все они казались неправильными. Когда твой собеседник склонен отвечать предельно конкретно, поневоле задумаешься о том, что именно ты хочешь узнать. Спрашивая человека, можно надеяться, что тот поймёт твои мысли. Спрашивая это...
- Как вы с ними сосуществуете?
Чужак ответил не сразу. Майр машинально покосился на его фигуру – та парила в сотне метров выше по склону и казалась творением скульптора-абстракциониста.
- МЫ СУЩЕСТВУЕМ. ОНИ СУЩЕСТВУЮТ. КОГДА ХИЩНИК НАПАДАЕТ НА РАЗУМНОГО, ЧАСТО РАЗУМНЫЙ УНИЧТОЖАЕТ ХИЩНИКА. ИНОГДА ХИЩНИК ПОГЛОЩАЕТ РАЗУМНОГО.
- И вы это терпите?.. Почему вы не применяете оружие, чтобы заставить их держаться подальше?
- ОРУЖИЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНО ДЛЯ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ ВРАГУ. ДАННЫЕ ХИЩНИКИ НЕ ВРАГИ.
«Ага. Знают про оружие и врагов. Да вы почти люди, мои дорогие. Немного косметики, обеды из принтера – и вас не отличить от подавляющей части моих сородичей. Хотя я бы точно не стал жить бок о бок с кем-то, кто способен меня сожрать.»
Когда Майр покидал Солнечную систему, люди бежали на дно океанов, один за одним собирали новые города на Марсе и спускали дирижабли в атмосферу Венеры. Земля кипела из-за тысячи перепутанных путей в будущее, утратила естественные экосистемы и обзавелась технокомандными; базовые адаптации к нормализованным условиям обитания проводили на эмбрионах по умолчанию. Мало кто видел настоящую белку или ежа: о том, чтобы по дороге на работу встретить медведя, и речи не было.
- Не против, если буду звать тебя «Чёрный»? Именно тебя, чтобы отличать от прочих. Вас вообще тут много?
- ВОЗРАЖЕНИЯ ОТСУТСТВУЮТ. УСЛОВНЫЙ ИДЕНТИФИКАТОР ПРИНЯТ. КОЛИЧЕСТВО ОСОБЕЙ ЗНАЧИТЕЛЬНО.
«Значительно? Не хочет отвечать, или просто согласился с тем, что их много? Знать бы ещё, что такое «много» в их понимании...»
- Вы как-нибудь себя называете?
- РАЗУМНЫЕ ОСОБИ.
- Но я ведь тоже разумная особь. Есть ли название, чтобы отличать вас от остальных видов?
- ДАННЫЕ РАЗУМНЫЕ ОСОБИ.
- О боги... Вношу предложение: обозначить ваш вид как «центроиды», а мой – как «люди».
- УСЛОВНЫЙ ИДЕНТИФИКАТОР ПРИНЯТ.
- Так зачем я вам всё же нужен?
Они преодолели гребень и теперь спускались в круглую долинку, похожую на старый ударный кратер. В долинке виднелась группа сооружений довольно сносного вида.
- ДЛЯ ОКАЗАНИЯ СОДЕЙСТВИЯ В ПРОТИВОДЕЙСТВИИ ВРАГУ.
«Содействие в противодействии! Шедевр канцелярита!»
Мгновением позже он понял, что это означает.
- Вы что, ведёте войну?
- ИСТИННО.
- Друг с другом или с кем-то ещё? Нет, подожди, ты сейчас ответишь «с кем-то ещё», а меня это не устроит. С кем конкретно вы ведёте войну?
- С ЛЮДИ.
- С нами?!
Майр застыл на месте. Мысли завертелись бешеным колесом. Его воскресили, снабдили подобием человеческого тела, заверили в отсутствии враждебных намерений – и всё это для того, чтобы получить помощь в войне с людьми?!
Гнев он ощутить смог. Нет, не спёрло дыхание – дышать он вообще периодически забывал без каких-либо неприятных последствий. Даже кровь никуда не бросилась, потому что не было больше крови. Гнев был очень спокойный и рассудительный.
Рядом – инопланетный враг. Но Майр – не солдат на передовой, не военный и даже не гражданский. Положение легата и экспедиционное звание – третий столп иерархии, принадлежащий Комитету глобального выживания. Его поле битвы – не фронт и не тыл, а будущее. И это будущее, похоже, уже произошло, прошлось по человечеству всем своим весом и двинулось дальше, нимало не заботясь о какой-то козявке по имени Майр Август.
- Вам не кажется нелогичным, что вы просите помощи у человека в борьбе с людьми?
«Если это просьба, конечно...»
- ИСТИННО.
- А что будет, если я откажу в содействии?
- ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ ВРАГУ БУДЕТ ПРОДОЛЖЕНО.
«Да чтоб тебя, формалист хренов!..»
- Что будет конкретно со мной?
- СУЩЕСТВОВАНИЕ ПРОДОЛЖИТСЯ В ДАННОЙ ФОРМЕ.
- А если соглашусь?
- СУЩЕСТВОВАНИЕ ПРОДОЛЖИТСЯ В НОВОЙ ФОРМЕ.
«Вот это да. Ни угроз, ни сожалений, но как звучит!»
- Вы вернёте мне моё тело?
«ЛОЖНО»
«Дьявол!»
- В какой форме продолжится моё существование в случае согласия?
- ДЕЙСТВУЮЩИЙ СУБЪЕКТ ВЫЧИСЛИТЕЛЬНОЙ СРЕДЫ.
Майр не задавал вопросов до самого дна долины. Он видел, как Чёрный развернулся в воздухе, что косвенно говорило о наличии у него переднего отдела, и полетел назад, плавно скользя над скалами. Кубики зданий поблёскивали, как и всё остальное в этом мире, но приятный кремовый цвет выделял их на фоне всеобщей черноты и серости.
«Вот это – типичный общественный туалет... а это, похоже – обсерватория. И... да, однозначно – окна.»
Он брёл по неровной поверхности, уже догадываясь, что его ждёт, и почти не удивился, когда увидел человеческую фигурку. Даже не бросился бежать ей навстречу – хотя хотелось, очень хотелось.
Стоя у границы выровненной, гладкой земли, его встречала Елена MB22/MSS04 Аоки, пятый легат экспедиции EDP-127/1.
Скафандра на ней не было. На ней вообще ничего не было.
- Совершенство пугает... – сказал он вместо приветствия.
- В каком это смысле? – ничуть не смущаясь, бросила Лена.
- В любом, пожалуй.
- Тебя пугает мой облик? Или мой выбор?
- Твоя способность адаптироваться. Насчёт облика даже не знаю – то ли в самом деле бояться, то ли пасть ниц перед такой красотой.
- Издеваешься, Майри?
- Издеваюсь. И не факт, что над тобой.
- Посмотрим, как ты через месяц преобразишься. Наши нынешние тела подчиняются нашим же представлениям о должном, так что некоторые модификации неизбежны.
- Что, и третью руку отрастить можно?
- Если она является неотъемлемой частью твоего представления о себе – наверное, да. Но ты, полагаю, просто увеличишь себе член.
- Ты, я вижу, тоже кое-что увеличила...
- Не без этого, - рассмеялась Лена. – Но мне нравится, а это главное. Невероятно глупо, конечно – увеличивать имитацию молочных желез в имитации человеческого тела... но так уж мы, обезьянки, устроены. В этом плане до этажерок нам далеко.
- До кого?..
- До местных чужих.
- А... Я их центроидами назвал.
- И в этом можно увидеть разницу в наших способах мышления, между прочим. Образный у меня и скучный – у Майри Августа.
Улыбалась она открыто и чуть печально. Майр немного подумал, шагнул вперёд и обнял девушку.
- Невероятно здорово увидеть здесь человека. Нас ещё много?
- Считая тебя – трое.
- А...
- Вот и он.
От обсерватории быстро шагал мужчина в таком же, как у Майра, скафандре. Шлем его был открыт, и Майр, чуть помедлив, тоже открыл свой, хотя и без того уже дышал местным воздухом, едва ли приспособленным для дыхания.
- Привет, привет. Рад, что починили ещё кого-то.
Гвенд Медичи похлопал его по плечу. Майр заметил, что глаза товарища отливают глубокой зеленью и поёжился.
- У меня столько вопросов, что не знаю, с чего начать.
- Тогда и не начинай, - беззлобно буркнула Лена.
- Нет, я начну! Сколько вы уже здесь находитесь?
- Я - около двух месяцев на земное время, - ответил Гвенд. – товарищ Елена – вдвое меньше. Можно заключить, что делают нас по очереди и уходит на это месяц.
- По нашей просьбе изготовили несколько инструментов, и Гвенд приблизительно определил, в каком месте галактики мы находимся. Где-то вблизи центральной перемычки, точнее сказать непросто, поскольку компьютеров у нас нет. Скажи... когда ты проснулся... твой саркофаг – он был неактивен?
- Как полено.
- Тогда слушай новость, только не падай. Судя по взаимному положению галактик, которые удалось идентифицировать, с момента нашего старта прошло около миллиона лет. Плюс минус пара сотен тысяч, но такая мелочь погоды ведь не делает, верно?
Майр моргнул. Голова его опустела. Миллион... До сих пор он старался не вспоминать о десятках тысяч световых лет, которые вклинились между ним и теоретической возможностью вернуться в Солнечную систему, но пропасть во времени... Когда твой дом – в другом рукаве галактики, ты ещё способен мечтать. Можешь вообразить, что прямо сейчас там живут люди, которые тебя помнят – пусть вселенная и не знает никакого «сейчас».
Больше не было ничего. Он слишком хорошо понимал, что такое миллион лет эволюции, тем более – управляемой. Даже если человечество выжило, оно родственно ему не больше, чем центроиды-этажерки.
Всё, что осталось от его мира – неверифицируемые воспоминания и трое людей, воскрешённых чужаками в искусственных телах.
Закрыть сознание, уснуть, не думать о том, что ты – чахлый отросток человечества, выживший на игле экспедиции EDP-127/1, которая была всего-то камешком, брошенным для проверки. И вот – камешек закатился в дальние дали, а те, кто бросил его...
- Знаете, а кое-кто вполне ещё может жить, - сказал он, внезапно выныривая из пучин своего отчаяния. – Мы ведь «фениксы», а с той поры технологии должны были шагнуть ещё дальше.
Гвенд и Лена уставились на него.
- Что?
- Майри, давай-ка в дом. Поговорим в уютненькой обстановке.
- Дом?..
- Пока меня не воскресили, Гвенд тут жил под открытым небом. У меня, конечно, не элитный отель, но как-то привычней, что ли.
«Домом» оказалось странноватое здание, отлитое или выращенное в виде монолитной конструкции. Прямоугольное и приземистое, с дверным проёмом и даже окнами – но начисто лишённое украшений. Майр, озираясь, вошёл внутрь вслед за товарищами.
- Как-то здесь... пустовато.
- А ты что хотел? – огрызнулась Лена. – Мы нищие, у нас ничего нет. Можешь заказать доставку из ближайшего магазина, авось, звезда не взорвётся, пока её привезут.
Просторная «гостиная» располагала квадратным столом и диванчиками, расставленными вокруг. Майру казалось, что он попал внутрь кукольного домика, и то, что с высоты человеческого роста можно было принять за предметы обстановки, при ближайшем рассмотрении стало тем, чем являлось на самом деле – грубой имитацией формы.
В окнах отсутствовали рамы и стёкла. Мебель – и стол, и диванчики, и стеллаж у стены – была цельнолитой из какого-то композита. На полках стеллажа стояла парочка ваз, выглядевших так, словно изготовлены по карандашному наброску художника-неудачника. Рядом лежали бесполезные мелочи из аварийных наборов.
И всё же – ничего более родного Майр на этой планете ещё не видел.
- Это всё, как я понимаю, ваши попытки попросить у центроидов что-то сделать?
- Они самые. Небогато, как видишь. Впрочем, нам, по большому счёту, ничего для жизни не требуется, кроме местной жратвы.
- Жратвы?..
- Законы сохранения работают даже здесь. Такая чёрная вязкая гадость, подозреваю, что радиоактивная. К счастью, вкуса у неё нет, но запихивать это в рот... В первый раз тяжко тебе придётся. Впрочем, всё равно не стошнит.
- Самое неприятное, что есть это приходится руками, - сказал Гвенд, подойдя к окну. – Лена пыталась выдать местным спецификацию на столовые приборы, но у нас большие проблемы с описанием тех предметов, для которых здесь нет аналогов.
- Да здесь ни для чего нет аналогов! За всё время, пока я тут любуюсь природой, мне так и не удалось понять, обладают ли они каким-то подобием нашей культуры. Ты уже болтал с одним, так что знаешь, каково из них выуживать информацию. Не то, чтобы этажерки что-то скрывали, но...
- У них вообще есть материальная культура?
- Нет, и в том вся проблема! Ну, материальная-то есть, но какая это, к чёрту, культура? Голые функции. У них нет личных вещей, понимаешь? Вообще никаких вещей! Понятие собственности здесь незнакомо, потому что нет никакой собственности. Все технологические объекты носят групповой или коллективный характер. Нет ни иерархии, по крайней мере, заметной со стороны, ни массовой миграции. Соответственно, нет конфликтов – или они о таком молчат.
- Чепуха. «Чёрный» - мой проводник – вполне доступно изложил мне, что хищники не являются врагами, поэтому оружие против них не применяется. Они знают, что такое «враг», Лена. Знают, что с этим врагом делать. Ведут, судя по всему, какие-то военные действия. Где они этому научились?
- Возможно, в ходе вторжения.
- Что же это за вторжение такое, если в ходе него можно научиться вести войну? Или потомки за миллион лет окончательно утратили разум?
- Вот насчёт этого стоит поговорить особо...
Лена села на стол, соблазнительно скрестив ноги. Майр хмыкнул, не зная, что ему делать: то ли любоваться, то ли испытывать отвращение при виде столь искусной подделки.
- Наши потомки забрели в такую даль... то есть глушь... что мы с тобой, вот в этих милых телах, - она выразительно похлопала себя по груди, - сейчас куда больше тянем на звание людей, чем они. Согласно официальной версии, как ты понимаешь. Потому что у нас, по крайней мере, остались тела. У них – есть только виртуальная жизнь в масштабных вычислительных средах.
- Действующий субъект вычислительной среды...
- Ага. Думаю, уже догадался, к чему идёт? Нас планируют сделать вирусом, который внедрится в эту среду. Если, разумеется, мы согласны.
- А мы?.. – невинно спросил Майр, улыбаясь коллеге.
- Иди в задницу, провокатор. Думаешь, я не знаю твоих должностных обязанностей?
- Думаю, нет. Между прочим, я объявил себя командиром экспедиции.
- В утиль эту экспедицию, Майри. Нет её. И Комитета нет. И Земли. От «Stella Maris» остались обломки, от экипажа – мы трое. Один превратился в унылую какашку, другой – спрятался в домике своего виртуального долга, и только я, как умная девочка, пытаюсь понять, есть ли из этого дерьма хоть какой-то приличный выход.
Ответить ей было нечем.
- Мне кажется, или раньше твоё поведение было ближе к нормативному?
- Раньше и ситуация была ближе к нормативной, ты не находишь? Если бы не инженеры-доктринологи из Комитета и не эти летучие этажерки, мудро отобравшие у нас целый комплекс психосоматических расстройств и реакций, мы бы тут амёбами растеклись. Короче, мне и так приходится контролировать в себе слишком многое, чтобы заботиться о приличиях. Понял, мозготрах паршивый?
Последнее ругательство она произнесла так ласково, словно говорила комплимент своему любовнику.
«Да она, похоже, наслаждается всем, чем может. Тоже вот так хочу!»
- Ладно, блудница ты вавилонская, вернёмся к нашим потомкам. За каким особенно сладким мёдом они лезут в центр галактики? Или они уже захватили всё остальное?
- Едва ли в центр, - подал голос Гвенд, равнодушно глядя в окно. – Они лезут туда, где могут пролезть. Сюда они идут на маяк «Stella Maris».
- Он ещё работает?!
- Судя по всему – да. Маяк был самой надёжной системой на борту корабля.
- Тогда почему центроиды его не уничтожили?
- Потому что они ленивые задницы и зачесались уже после того, как им на голову посыпались боты-эксплораторы, - встряла Лена.
- Она права. Если человечество теперь обитает внутри непрерывных вычислительных сред, оно неспособно перемещаться между звёзд варп-скачками. Им придётся тащить с собой нечто грандиозное, потому что такую среду необходимо отключить для прыжка, а потом восстановить из устойчивой к повреждениям памяти. Предположу, что они посылают ботов с маяками для врат... И пользуются теми, что были запущены ранее.
Майр нахмурился.
- Значит, это мы косвенно повинны во вторжении?
- Значит, мы. Да, Майр, отвечая на твой вопрос – лично я не планирую принимать участие в этой войне. Нет, даже не пытайся, - Гвенд бледно ухмыльнулся, - я же вижу, как ты вот-вот разразишься речью. Решение окончательное: я выбрал свою текущую жизнь, сколько бы она ни продлилась. Со временем местные построят мне обсерваторию получше, так что скучать я не буду.
- Пока этот мир стоит...
- Пока стоит. Потом умру, или что ещё готовит мне будущее. На этом позвольте откланяться.
Он встал и неспешно вышел. Двое проводили его взглядами.
- Ты это имела в виду под «унылой какашкой»?
- Ага. Но он хотя бы помогает с информацией – уже что-то.
Оба замолчали. Лена болтала ногами, Майр – рассеянно перебирал собственные мысли, пытаясь отыскать в них пару жемчужин. Навалилась апатия: он знал, что если ничего не предпринять, она может захватить его целиком – как, похоже, захватила Медичи.
- Лена, как они вообще воюют? У них же даже транспорта нет.
- Майри, ты что, дурак? Им не нужен транспорт, потому что они – чёртова сеть. Каждая особь – одиночный узел сети. Им вообще нет нужды лично перемещаться на серьёзные расстояния, достаточно делегировать задачу кому-то, кто находится ближе. Потому что компетенции для её выполнения тоже будут переданы по сети и записаны напрямую в мозг. Вернее, в те неорганические сопли, которые им его заменяют.
- Вряд ли это именно сопли по консистенции...
- Да неважно! Не обманывайся тем, что они болтают, как тупые боты. Они другие, совсем другие, вообще другие, ни на йоту не такие, как мы! Твой единственный канал коммуникации с ними – человеческие слова, и ты подсознательно начинаешь приписывать им человеческие же свойства. Это ошибка. К тому же, транспорт у них имеется – просто он не предназначен для перевозки живых существ.
- Итого, у центроидов нет чего-то похожего на экономические отношения, бытового взаимодействия и самого быта, нет искусства... ведь нет же?
- Я не обнаружила ничего, что можно было бы считать проявлением такового. Хотя формально это не означает, что его нет.
- Значит, нет искусства в опознаваемых нами формах... Чего ещё у них нет?
- Полового поведения. Они синхронные гермафродиты. Или, если угодно, бесполые организмы со способностью к обмену генетическим материалом. Имей в виду, я говорю «генетическим», но это должно выглядеть, как обмен данными... Короче, они могут обмениваться суммой накопленных признаков и каждая особь обладает способностью к размножению.
- Принято. Значит, половым поведением и всем, что вытекает из него у людей, центроиды тоже не обладают. Счастливые создания, между прочим... Так вот! Как мы вообще можем быть уверены, что действительно их понимаем? Мы общаемся с их транслятором неизвестной природы и не более того.
- А я тебе что сказала? Они чужие!
- Не в том суть. Я, наоборот, пытаюсь понять: есть ли что-то, что мы можем утверждать наверняка? Что-то общее в совокупности признаков разума у нас и центроидов, на основе чего мы можем проводить параллели?
- И как ты ответишь на свой вопрос?
- Нечто общее у нас есть. Хотя бы на базовом уровне, но мы способны к коммуникации: это доказывает тот факт, что центроиды могут действовать в соответствии с нашими указаниями и наоборот, получая ожидаемый результат. У них, как и у нас, есть представления о будущем и они способны планировать свои действия. Они способны к объективному познанию окружающего мира и добились в этой области выдающихся успехов.
- Слишком очевидные наблюдения.
- Большое начинается с малого. Я собираюсь выяснить, как они воспринимают базовые математические теоремы, а тебе предлагаю узнать о процессе роста и воспитания новых особей. Ты уже и так ударилась в их физиологию, так что...
- Не хочу.
- Да какого, собственно, чёрта?..
- Такого, что от общения с ними я уже готова на стенку лезть. Тебе надо – спрашивай сам.
Следующие два дня Майр вызывал Чёрного и задавал вопросы, тщательно следя за формулировками. Планета, как он выяснил у товарищей, казалась рядовым камешком только внешне. Далёкая во всех смыслах Земля на две трети состояла из кислорода, кремния и ещё нескольких элементов, и лишь на треть – из железного ореха, упрятанного внутри. Планета центроидов была металлическим шаром, едва прикрытым каменной скорлупой. Чудовищная плотность магнитного поля позволяла местным видам использовать левитацию при довольно скромных размерах, а регулярные извержения способствовали тому, что летала здесь буквально вся серьёзная фауна.
«Очень холодная и большая» - так он представлял себе эту песчинку, затерянную у окраин центра галактики. Осознать эти факты было непросто, потому что личные ощущения говорила Майру совершенно об ином. Он не чувствовал ни повышенной силы тяжести, ни холода, ни любого другого дискомфорта, связанного с непригодной для жизни человека средой. У разрежённой атмосферы отсутствовали запах и вкус.
Сильнее всего о чуждости этого мира напоминало небо, полное звёзд, видимых даже днём, и слишком короткий суточный цикл. Ландшафт казался мёртвым и угнетал: стационарные формы жизни были редки и мало чем отличались от камней, поверхность состояла из базальта и соединений металлов, низкие горы щерились острыми вершинами, ничего не знающими о снеге.
Пару раз Майр забирался по склону кратера и наблюдал столбы дыма над горизонтом – признаки извержений. Мелкие сотрясения почвы случались постоянно и были нормой.
«Увеличители возможностей», как обозвал техносферу Чёрный, применялись центроидами с удивительной избирательностью. Обладая совершенными телами, сами похожие на машины, начисто лишённые понятий «быт» и «жилище» - чужаки просто не нуждались в костылях, на которые взгромоздился в процессе эволюции человек. Майр не представлял, каким путём они вообще обзавелись техникой: в инструментальной деятельности, что компенсировала людям физическую ущербность, физически совершенные центроиды не нуждались. Ферромагнитная жидкость, служившая чужакам условным аналогом крови, не замерзала, не вытекала при повреждениях оболочки, а заодно являлась рабочим телом для гидравлической машины, заменявшей мускулатуру. С её помощью центроиды надстраивали свои тела и меняли их конфигурацию, так что неподвижность частей их тел объяснялась лишь отсутствием необходимости двигаться.
Первый обед действительно оказался незабываем. Когда у Майра наконец-то объявилось чувство голода, Лена достала из «холодильника» - банальной кладовки – колбаску чёрной, чрезвычайно плотной и вязкой массы. Весила она как свинец, вкуса не имела, но консистенции была самой мерзкой.
- Жевать даже не пытайся. Отщипнул кусочек – сразу глотай.
Он последовал совету и кое-как запихнул в себя угощение. Ждал чего угодно: от поноса до рези в желудке, но единственным последствием трапезы стало ощущение лёгкости во всём теле.
На третью ночь его новой жизни небеса явили свой гнев.
Майр лежал в твёрдой кровати и пытался заснуть. Он не был уверен, что эта функция предусмотрена, но пару раз впадал в полудрёму, начиная грезить. Временами ему казалось, что он на Земле, в своём жилом блоке, и всё никак не устроится поудобнее на жёсткой постели. Зелёные улицы улыбались ему лицами случайных прохожих, а воскрешение в центре галактики оказывалось обычным дурацким сном. Грёзы о родине сменялись эротическими видениями: в них он занимался сексом с Леной на столе импровизированной гостиной, а Чёрный наблюдал за ними в окно.
Свет, потоком хлынувший в комнату, заставил Майра вскочить, ещё не вполне соображая, в каком мире он очутился.
Гвенд и Лена были снаружи. Небо над ними полыхало фантастическими зарницами. Здесь и там невидимая рука ставила оттиски, мгновенно набухающие огнём, чтобы медленно угаснуть, оставляя следы на сетчатке глаз. Бесшумные вспышки сливались в серии, и вскоре всё пространство от горизонта до горизонта стало похоже на шкуру божественного хамелеона, решившего скрыться на фоне солнца.
Временами это буйство пронзали яркие стрелы – будто огненный дождь всё не решался пролиться вниз, и лишь отдельные капли падали из наполненных светом туч. Майр видел, как эти капли неслись к земле, но всякий раз вспыхивали, ударяясь в невидимый щит, и бесследно гасли. Видел он и другое: вакханалия, что творилась в небесах, высветила ячейки грандиозной сети, окутавшей всю планету. Они появлялись лишь изредка, в виде тонких тёмных полосок на фоне буйства стихий, но расфокусировав взгляд можно было удержать в памяти картину расчертивших небо квадратиков.
В пылающих полотнищах возникли прорехи. Чёрные дыры, похожие на следы от пуль, быстро затягивались, но столь же быстро возникали в других местах.
- Наши хозяева отвечают... – шепнула Лена, но даже шёпот показался Майру чрезмерно громким – битва шла в пугающей тишине.
- Это... грандиозно. Уже то, что они сопротивляются миллионнолетней цивилизации...
- Они старше.
- Что?..
- То самое. Разум этажерок гораздо старше. Правда, эволюция у них шла куда медленней из-за особенностей неорганической физиологии, так что одно на другое и получается. Их проблема в другом: местные, судя по всему, вид, не особенно заточенный под экспансию. Созерцатели.
- А наши потомки, как видно, чистые хищники... Ну, если Комитет провалился...
- Эй! Ты куда?
- Да так. Погулять хочу.
Майор осторожно взобрался на стену кратера. Равнина под ним переливалась, отражая беснующийся огонь, череда башен испускала голубое свечение, и такое же свечение расчертило всю панораму: встроенные в кору планеты силовые линии трудились на пике своих возможностей. У горизонта, в одном и том же месте, пульсировали белые вспышки.
«Интересно, бедолагам-хищникам это не повредит?..»
Он подошёл к обрыву и вопросил в пустоту:
- Чёрный, ты меня слышишь?
- ИСТИННО.
Ответ пришёл не сразу, но звучал на удивление чётко. Майр ожидал помех, искажений, шума – однако связь оставалась идеальной, как в прошлый раз, когда чужак находился на расстоянии прямой видимости, а небо не полыхало огнями битвы.
- Ты полагаешь, что мы способны принести вам победу в этой войне?
- ЛОЖНО.
- Тогда какого содействия твоя цивилизация от нас ждёт?
- ОСТАНОВИТЬ ПРОТИВОСТОЯНИЕ.
- И мы, по-вашему, это можем?! Ты хоть видишь, что над нами творится? Если в ход идут выбросы энергии такого порядка – значит, кому-то очень нужен ваш мир. Я даже могу сказать, для чего – его химический состав идеален для переработки в новое обиталище для этих виртуальных придурков.
- ИСТИННО. ЛОЖНО.
- Что там у тебя ложно?!
- ДАННАЯ ОСОБЬ НЕ ОБЛАДАЕТ ОРГАНАМИ ЗРЕНИЯ. ДАННАЯ ОСОБЬ ИСПОЛЬЗУЕТ ДРУГИЕ СРЕДСТВА ВОСПРИЯТИЯ.
- Так скажи мне, что в нас такого? Как именно мы остановим потомков, если решимся принять твоё предложение?
- ВЫ ВЕРНЁТЕ ИМ УТРАЧЕННУЮ ИДЕЮ МОРАЛИ.
- Вернём им что?..
Огни битвы медленно догорали. На небо вползал серый, как мышка, день.
Майр спустился вниз, треснувшись по дороге о скалы, но повреждения затянулись раньше, чем он добрался до дома. Лена нашлась там же: валялась на имитации дивана и пялилась в потолок.
- Значит, ты всё же выбрала?
Он подошёл и навис над ней.
- Гм? Ты вообще о чём?
- Сеть. Сама же сказала – они все кусочки одной сети. Я просто спросил, о чём ты с ними вела беседы. Мне воспроизвели – твоим голосом, между прочим.
- И ты поверил?
- Я давно подозреваю, что они неспособны лгать. Скорее всего, внутри сети они даже проигнорировать запрос неспособны. Эти штуки наивны, как молодые бурундуки.
- Ну и чего ж ты выяснил?
Светло-сиреневая кожа Лены поблёскивала в сером свете нового дня. На кремовом диване она возлежала так, словно под ней была не твёрдая поверхность, а настоящие подушки с адаптирующимся наполнителем. Тело девушки уже не казалось Майру таким манящим, как ночью.
«На утопленницу похожа. Да и я, возможно, буду не лучше.»
- Что ты давно поняла, чего конкретно они хотят. Что ты, манипулируя их доверием, попыталась разрушить планетарную оборонительную систему. Что их слова весьма похожи на правду, потому что тебя после этого не то, что не убили, но даже не наказали. Просто выгнали из сети. Перестали считать своей.
- А, - Лена чуть улыбнулась. – Пришёл меня осудить?
- Значит, я не ошибся.
- Так ты теперь на стороне чужаков? Ты, ответственный за безопасность экспедиции? Третий легат, поклявшийся хранить верность человечеству и проложить нам дорогу в будущее?
Майр выпрямился.
- Я, Майр MB21/MSS04 Август, код 05518, третий легат экспедиции EDP-127/1 в звании экспедиционного офицера, временно исполняющий обязанности командира экспедиции, обвиняю Елену MB22/MSS04 Аоки, пятого легата экспедиции EDP-127/1, в превышении должностных полномочий и попытке содействия так называемому «новому человечеству». Данная попытка классифицируется как несущая угрозу выживанию человеческого вида и выполнению догмата об эффективном целеполагании. Именем Комитета глобального выживания, как единственный представитель власти в пределах очевидной досягаемости, я признаю Елену MB22/MSS04 Аоки, пятого легата экспедиции EDP-127/1, виновной в вышеозначенных преступлениях.
Она с интересом уставилась на него.
- И что теперь? Собрался меня казнить?
- В текущих обстоятельствах – скорее отшлёпаю.
- Попробуй. Заодно испытаем, какую мощность развивают эти тела.
Они, не моргая, уставились друг на друга.
- Я по-прежнему служу человечеству.
- И для этого помогаешь его врагам?
- Нет. Человечество – это мы, Лена. А потомкам придётся вспомнить, что у нас и центроидов всё же имеется нечто общее.

@темы: Рассказы, Бред

Comments

[urashima]

Мне очень понравилось.