Вера и верность!
Рассказ. Заданная мне тема - "любовь и её принудительное излечение".
Получилось объективно плохо (хотя меня всё же немного похвалили), но да ладно - пусть будет здесь.
читать дальшеИмперские владения. Корона-4, учебно-воспитательная база 690.
Платформа - многоногое насекомое: растопырив лапки, висит меж соседних гор. С нижней стороны к ней приклеились ряды жилых и технических модулей, с верхней - торчат усики пары антенных башен.
Роскошь пригодной для дыхания атмосферы здесь ничего не стоит - выйди из модуля и глотай сколько хочешь свежего воздуха, подставляя лицо ветрам. Цена выплачена Империей. Станция на орбите была бы дешевле, проще - но подрастающим организмам нужна естественная гравитация. Станцию можно подвесить около бесплодного куска камня - но формирующийся мозг человека нуждается в просторах настоящей планеты. Империя платит цену - Империя вернёт затраченное сполна. Курсанты старших уровней хорошо осознают эту данность и вряд ли способны вообразить какой-то иной порядок вещей, курсанты, только-только вылупившиеся из ясельных групп - о таких вопросах ещё не задумываются. Забавнее всего выходит с теми, кто уже полностью усвоил концепцию Долга, но ещё не избавился от детских изъянов: тут-то и вылезают на свет нарушители, сорвиголовы или просто "лица с расширенной базой нормативного поведения" - такие, как Рихард.
ЛРБНП - прочно закрепившаяся за его медноволосой головой категория. С одной стороны, не тянет на открытую девиацию, с другой - только попробуй оступиться: воспитательные процедуры применят без предварительной подготовки. Поэтому Рихард не оступается. Никак нельзя тратить сотню часов, подвергаясь экзекуциям в изолированном дисциплинарном блоке - ведь богатства большего, чем время, в мире просто не существует.
Рихард бежит вдоль размеченной пульсирующими стрелками дорожки. Спина базовой платформы кажется бесконечной - но хоть горы впереди и не приближаются ни на шаг, заветный шлюз 3-20 всё ближе.
Тонкие сиреневые облака отражают свет висящей где-то за горной грядой звезды. Вечереет, становится холоднее. Одна минута, чтобы добежать до шлюза. Девять - чтобы вернуться назад до сигнала к вечернему построению. И ещё почти восемь - на собственное, личное чудо. Обитатели жилого блока смеются: бегать к девчонке из соседнего модуля - только девиант и додумается! Рихард не обижается - ему некогда. Да и насмешки вовсе не злые, каждому звену льстит, если кто-то из его состава умудряется нарушать дисциплину, ловко ускользая от наказания.
Вот и шлюз. Непримечательная будка с диафрагмой двери, сканблоком и белым номером. Никого. Рихард не позволяет себе разочаровываться. Он считает секунды: всегда полезно знать, сколько времени истрачено на каждое действие. На счёте "тридцать один" диафрагма бесшумно распахивается и наружу проскальзывает стройная фигурка - сегодняшние семь минут радости, заключённые в глаза с красноватой радужкой, вздёрнутый нос и хвост русых волос за спиной.
- Привет, Ри! Прости, опоздала - наставница постаралась.
- Привет, Шейна.
Какое-то время они смотрят друг на друга, как два зверька, не вполне готовые доверять - потом Рихард пытается обнять девушку, но та с хитрой усмешкой уворачивается.
- Не-а!
Обижаться бессмысленно, пытаться понять - тоже. Игра у Шейны в крови, а правила знает только она сама. Рихард ждёт. Время бесценно, но ради этих мгновений он и копил его - и теперь тратит с немыслимой щедростью.
- Ну, не дуйся!
Девушка неосторожно приближается, и цепкая рука тут же ухватывает её за плечо. Следует неизбежная борьба: одолеть в ней Шейна не может, сдаваться - не желает принципиально. Борьба тоже заканчивается одним и тем же: разгорячённые, они встречаются губами и самозабвенно целуются.
Минус три минуты.
- Меня в операторы ВКС определили. А по конкретной специализации - не знаю. Учим пока всего понемногу: технику, теорию, навигацию. Попаду в наводчики - буду вашей пехоте горы ровнять, чтобы ног не сбили!
- Главное, пятки нам не поджарь, - улыбается Рихард. - А то "порядок действий в случае дружественного орбитального удара" мы уже отрабатывали.
Он на год старше Шейны и точно знает - будет пехотинцем-десантником. Ещё не скоро - впереди три уровня подготовки, но будет обязательно. И тогда придётся расстаться. Империя велика, а Линия длинна: каждый год в неё вливаются миллионы курсантов, каждый год многие из них прекращают жить. Так уж вышло, ничего не поделать. Но ещё три года... Почти что вечность!
Шейна дёргается в кольце его рук.
- Эй, Ри, ты слушаешь?
- Ага.
- Ну расскажи же что-нибудь!
- Я побил Дмитрия шесть-девять из соседнего взвода. У нас теперь не хватает восьми баллов, чтобы занять четвёртый уровень модуля.
- Ну и порядки там у вас. Дикие.
- Нет, всё формально: на площадке, под надзором инструкторов. За агрессию вне боевой зоны... даже не знаю, что будет. А у вас нижний блок тоже самый престижный?
- Конечно! Там же окна в полу. Только наша бригада и так на нижнем уровне, и по баллам мы первые!
Минус шесть минут.
- У меня через несколько месяцев модификация, - наконец признаётся Рихард.
- Ого! Что ж ты раньше молчал?! Станешь полноправным гражданином!
Палец Шейны, как вибробур, тычет ему в рёбра.
- Чтобы всё рассказал потом! В деталях! Меня же девчонки на руках носить будут, если им заранее сообщу. Ты понял?
Пытливые глаза смотрят снизу вверх. Вместо ответа Рихард целует девушку - проклятые секунды, даже тут приходится их отсчитывать! - и усилием воли отрывается.
- Мне пора.
- Ууу... - вздыхает она, но тут же снова улыбается. - Завтра увидимся!
***
Вечернее построение - традиция настолько древняя, что её истоков и не вспомнит никто. С одной стороны, вещь хорошая, приучает тщательно планировать свои занятия. С другой - не будь построения, личное время могло бы удлиниться на целый час. Эгоизм, конечно... Нельзя так много думать о себе. И о Шейне - тоже нельзя. Но почему-то хочется.
- Рихард восемь-восемь Нерамидес!
- Я!
- Позволь осведомиться, каким образом было потрачено отведённое тебе на самовоспитание время?
- На лёгкую пробежку и морально-психологическую подготовку, товарищ инструктор!
- Вот как?
Лицо наставника навеки застыло в одном-единственном выражении: легчайшая сочувственная улыбка, с которой можно и по голове погладить, и шокером ткнуть. Только при разговоре с Рихардом - тогда и только тогда - эта улыбка натягивается чуть сильнее. Никто не знает, какие эмоции служат причиной таких изменений. Алекс семь-один утверждает, что веселье - но большая часть звена склоняется к версии "крайняя степень раздражения и озлобленности".
В грудь Рихарда упирается универсальный жезл. Стоит наставнику захотеть - и эта вещь может превратиться в источник очень неприятных болевых ощущений. По одному разу их испытал каждый - в качестве ознакомления. По два - некоторые. По три - в звене Рихарда пока что никто.
- Морально-психологическая подготовка. Похвально, курсант. На экзамене по теории имперской цивилизации я отдам должное твоему усердию.
Жезл исчезает в кобуре. Наставник, конечно, знает о каждой минуте жизни своего подопечного - но предпочитает спрашивать лично. Рихард склонен согласиться с Алексом семь-один: наставнику просто весело.
Взвод поёт гимн. Если бы не минуты возле шлюза 3-20, Рихард считал бы эти мгновения лучшей частью вечера: когда чувствуешь, как твой голос сливается с двумя десятками других голосов, прославляя человеческий вид - голова кружится и кожу покалывает. Это совсем не такая радость, как от встреч с Шейной, в ней не тонешь и не чувствуешь странного внутреннего тепла - зато кажется, будто вырастаешь высоко-высоко, становишься кем-то могучим и полным света.
Потом - медицинские и гигиенические процедуры, короткое чтение наставлений и ещё чуточку личного времени перед сном. Жаль, выйти наружу уже нельзя, так что Рихард посвящает этот промежуток времени подготовке. С него спрос особый, поэтому на экзамены являться нужно так, чтобы самый требовательный инструктор не нашёл в броне знаний малейшей трещинки. Пока что удаётся: потому и небольшие отклонения в поведении остаются без наказания.
- Восемь-восемь, опять к своей девчонке бегал?
- Мы поспорили, вернёшься к построению в этот раз, или нет.
- И кто выиграл? - без особого интереса спрашивает Рихард.
- Семь-один. Сказал, что ты слишком умный, чтоб опоздать, так что я завтра вне очереди на караул. Всё из-за тебя, девианта паршивого.
- Сам виноват. Я техслужбой прошёл, личные метки по пути сдал. С прошлой сотни часов скопились.
Товарищи смеются. Только Рихарду придёт в голову подставляться под выговор и накапливать метки обслуживания личного снаряжения, чтобы выиграть лишнюю пару минут.
- Ну и как? Вы там хоть успели?
- Так он тебе и ответит.
Рихард молчит. Не скажешь же им, что они просто целовались - и только. Враз из шутливого "девианта" превратишься в девианта самого настоящего.
Так и проходит вечер. Можно вытянуть ноги, можно валяться на кровати, можно читать или разговаривать. В течение тридцати минут. После перерыва на маленькую смерть, как называют сон в идеологических наставлениях, наступает следующее утро, а с ним - занятия.
Рихард не очень крупный, но подвижный: в спаррингах он может быть сложным противником даже для более сильных бойцов. Умеет принимать быстрые, да при том ещё и правильные решения - полезно на занятиях по тактике. Но лучше всего Рихарду удаётся планирование - прояви он чуть больше уважения к имперским стандартам дисциплины, попал бы в тыловое обеспечение, и не куда-нибудь, а в стратегическую группу. Пехоте, впрочем, его навыки тоже нужны - и топают будущие десантники по горам, ущельям, мёртвым долинам. Индивидуальный боевой комплекс, как скорлупа, прикрывает своё мягкое содержимое, мир снаружи становится картинкой, транслируемой сенсорами прямиком в глазной нерв. Во время таких маршей из сознания пропадает всё, кроме учебной задачи, и перебрось их в этот момент на какую-то другую базу - никто внимания не обратит. В самом деле: есть ли разница, где жить и учиться?
Для Рихарда такая разница есть. Командуя своим боевым звеном, отрабатывая задачи по маскировке, штурму подземных коммуникаций и выходу из-под ядерного удара, он против собственной воли продолжает беспокоиться. Что, если именно сейчас Империя затребует свежие силы и мобилизует всех курсантов без исключения? Что, если пехотинцев с многофункциональной базы 690 переведут в какой-то профильный центр? Дурацкое тянущее чувство отпускает лишь в тот момент, когда транспортный челнок ныряет в недра родной платформы, со щелчком смыкаются когти фиксаторов и курсантам наконец-то позволяют освободиться от механических оболочек. Прибыли.
И вновь ожидание - в этот раз особенно томительное, заполненное медицинским обследованием и доскональным разбором совершённых во время полевых занятий ошибок.
- Рихард восемь-восемь, не терять концентрации! - жёстко бросает инструктор.
Знал бы он, как это тяжело - сохранять в фокусе внимания аспекты завершённой уже операции, когда на расстоянии жалкой тысячи метров ждёт непоседливое создание, которое так хочется повидать. Почему, зачем - вопросы слишком сложны. Умом Рихард понимает, что виновата какая-то разновидность полового влечения - куда труднее объяснить, почему она приняла такие странные формы.
А стереопроекция старательно выводит маршруты, интегрированные графики, целевые и достигнутые показатели... "Может, обратиться к врачу?" - мелькает шальная мысль, от которой вдруг становится страшно. Нет, нет, нет. Всё в порядке. Лучше - нырнуть с головой в учёбу. Лучше - снова и снова доказывать наставникам высокий уровень овладения всеми навыками и дисциплинами. Лучше... лучше остаться.
А на следующий день...
- Ри!
И мир - весь мир, вся Империя, очерченная огненной Линией - становится отражением на дне чужих глаз. От этого тоже страшно - так страшно, что кажется, будто стоишь на краю уходящей в никуда бездны. Вот-вот провалишься, переступишь невидимую черту, станешь чужаком.
- Странный ты сегодня. Лицо потерянное.
Ну вот, заметила. Теперь не отстанет, пока всё не вытянет. Скрыть? Рассказать? Не пойдёт же Шейна к наставникам.... Или пойдёт? Или...
Рихард окончательно запутывается, но в этот раз рядом есть человек, который не упустит возможности вытянуть за ниточку весь клубок.
- Колись уже, бравый вояка. По тебе ж видно всё - и хочется, и боязно, и вообще.
- Что вообще-то?
- Вообще видно!
Шейна больно кусает за ухо. Настроение Рихарда она читает походя, без всякого напряжения: жуть! Хорошо, что товарищи так не могут.
Приходится сдаваться на её милость и рассказывать - запинаясь, не находя чётких определений.
- Гм. То есть тебе постоянно хочется меня видеть?
- Да.
- Гм!
- Что?..
- Ну, не сказала бы, что это меня беспокоит... - лицо Шейны становится хитрющим, - скорее даже, наоборот, - добавляет она уже в сторону.
- Почему? - не понимает Рихард, и тут же получает чувствительный тычок в бок.
- Потому! Тебе что, не нравится нравиться... то есть не нравится, что нравится проводить со мной время? Хрр, ужасно как звучит... Хоть понял, что я сказала?
- Примерно. Не то, чтобы совсем не нравится... Сам себя понять не могу. Это ведь мешает исполнению долга? Или нет? Разве правильное поведение...
- Ты что, повреждённый? Что бывает с настоящими девиантами?
- Коррекция. Или утилизация.
- Тебя как, через неё уже пропустили? Или утилизировали?
- Нет.
- И ты думаешь, что наставники не препарировали каждую твою глупую выходку, показатели жизнедеятельности, активность мозга и прочие данные? Да ты у них как на блюдечке! А что это означает?
- Что я не девиант? - удивился он простой мысли.
- Ну ещё бы! И вообще... Если хочешь знать, я тоже совсем не возражаю.
- Против чего?
- Против всего! Нет, ты точно девиант - только в плане интеллектуальной недостаточности! С какой стати, думаешь, мы так часто встречаемся? Потому что мне самой это нравится!
- А почему тебе нравится?
- Да потому что...
Шейна умолкает на полуслове.
- Не знаю. Нравится и всё. Возражаешь?
- Ни в коем случае. Значит, продолжаем?
- Продолжаем, конечно!
И они действительно продолжают - выкраивают минуты, дурачатся, целуются и смеются. И больше не спрашивают друг друга, зачем.
***
"Рихард 81901-5863-518 Нерамидес" - всплывают на стене медицинского отсека крупные зелёные буквы. Пора.
Личный идентификатор состоит из трёх частей: номера репродуктивного центра, в котором Рихарда вырастили из донорского генетического материала, года рождения и номера, под которым он, в рамках первых двух параметров, появился на свет. Где расположен центр 81901, неизвестно - Империя бережёт репродуктивные мощности, как зеницу ока. Кто были донорами, знают только базы данных. Близкие Рихарда - его учебное звено, наставники, Шейна. Будущее определено: стать солдатом человечества и посвятить себя войне с врагом.
А для этого - необходимо пройти обязательную модификацию. Человеческое тело, учат курсантов, несовершенно: у него медленные рефлексы, слабый иммунитет и шаткая психика. Оно быстро утомляется, плохо перерабатывает пищу, крайне неустойчиво к радиации. Империя совершенствует своё оружие. Империя совершенствует своих граждан.
Капсула биореконструкции обволакивает тело тёплым прозрачным гелем. Рихард знает, как это будет: в кровеносные сосуды и спинной мозг войдут зонды, микросвёрла проложат путь внутрь черепной коробки, а совершеннейшее из творений человека - объёмно-вычислительная машина - возьмёт на себя построение модели организма во всей его полноте. Сканеры, слой за слоем, считают структуру нервных, костных, мышечных тканей; миллиарды крошечных биомашин займут новое жилище и начнут перестраивать его в соответствии с заданной программой. Кропотливая работа продлится много дней - живые клетки и даже отдельные молекулы будут передвинуты, выращены, синтезированы и уничтожены, а то, что получится в итоге, будет отличаться от оригинала в той же степени, в какой серийная версия отличается от первого прототипа.
Рихард медленно засыпает, погружаясь в состояние, максимально близкое к состоянию смерти.
Когда его глаза открываются в следующий раз, вокруг уже нет ни инструментального геля, ни стенок капсулы. Кажется, что прошло несколько минут, в крайнем случае - часов. Тело пребывает в состоянии необычной лёгкости, с кровати оно взлетает, едва ли не игнорируя силу тяжести.
Полноправный гражданин. Готовый к применению инструмент. Рихарду не терпится опробовать нового себя в деле - взгляд фокусируется почти мгновенно, зрение приобрело непривычную остроту, движения точны, как у автомата. Возможность предоставляется быстро: обучение ещё не закончено, оно лишь выходит на новый уровень, когда накопленные знания необходимо превратить в практический результат.
Штурмы и высадки; падения с орбиты в маленьких саркофагах и огромных челноках; зачистки, оборонительные действия на разных ландшафтах, в условиях атмосферы и вакуума. Управление стаями вспомогательных машин, манипуляция крупной техникой, обеспечение координации и взаимодействия со всем комплексом сил и средств, составляющих имперскую армию. Рихард счастлив. Он стал достоин.
***
- Как это было? Расскажи, расскажи! - теребит его Шейна. - Неужели капсула - и всё, ты готов?
- Да. А как же ещё? Если бы я был в сознании, это помешало бы модификации.
- А теперь?
- Чувствую себя хорошо. Даже лучше, чем было раньше. Знаешь, словно всю жизнь смотрел сквозь мутное стекло, и думал, что цвета такими и должны быть. А потом стекло убрали - примерно так.
- Надо проверить, - уверенно заявляет девушка, чем и занимается в течение нескольких минут. Рихард не возражает.
- Мне пора, - наконец озвучивает он показания тикающего в голове таймера.
- Уже?..
- Мы осваиваем новые ИБК . Хочу ознакомиться с дополнительными материалами по изменениям в тактике.
- Так и быть. Увидимся завтра!
Стремительной чередой летят дни. Тренировки, учения, практические занятия - империя затачивает всё новые клинки, в которых так нуждается Линия. Короткие провалы сна разделяют насыщенную до предела программу, редкие мгновения отдыха кажутся чужеродными вкраплениями в ленте спрессованных событий.
- Всемь-восемь, к тебе пришли!
Рихард нехотя отрывается от наставления по имперской идеологии.
- Кто?
- Кажется, девица, к которой ты раньше бегал.
Шейна. Стоит возле наблюдательной площадки, опустив взгляд.
- Ты что-то хотела?
- Я... Ты давно уже не приходил. Вот, решила навестить.
- Сейчас время самоподготовки.
- Раньше тебя это не останавливало.
- Я был слишком безответственен.
- Ясно.
Рихард не слишком понимает, чего хочет от него эта девушка: время можно потратить с куда большей пользой. Глупые поступки, странные отклонения в поведении - к чему они могли привести? К счастью, подобные девиации теперь в прошлом. Факел странного влечения угас, прояснив сознание - всё, что казалось сложным, стало самоочевидно, всё, что пугало - рассеялось, как туман.
- Значит, больше не придёшь?
- Не вижу необходимости.
- А её и не было. Я так думаю.
- Не понимаю.
- И я не понимаю. Мне ведь не должно быть грустно - но почему-то... Как-то... Неважно. Странно это всё было, но я рада, что теперь ты спокоен.
Она уходит не прощаясь, не улыбнувшись. Это кажется неправильным - всего на мгновение. Остаётся лёгкое недоумение, но и оно быстро стирается, уступая вычислительные мощности мозга более важным вещам.
Рихард возвращается к самоподготовке. Впереди - всё ближе и ближе - дело, ради которого он живёт.
Линия. Боевая зона 8, планетарный театр.
Бледно-жёлтое небо Зоны-8 давно утратило цвет - бушующая второй месяц битва дышит пеплом и пылью. С орбиты это выглядит серым покровом, затянувшим южные регионы планеты, но внизу, в царстве каменистых равнин, выветренных скал и кварцевого песка, небесная мгла кажется котлом ядовитого варева, готового вот-вот пролиться на землю.
В этой точке Линии воля и разум Империи сумели сделать то, что до сих пор удавалось не так уж часто: флот одержал решительную победу в борьбу за околопланетное пространство и отрезал от поддержки более пятидесяти миллионов особей homo externus , размещённых в местах долговременного базирования - укрепрайонах южного полушария.
Сто восьмая и сто двенадцатая десантные дивизии, рассредоточившись на местности и зарывшись в землю, решали задачу контроля поверхности во втором секторе наступления - пресекали попытки противника просочиться малыми группами в другие регионы и, время от времени, двигались вперёд за валом артиллерийского огня, штурмуя и зачищая остатки оборонительных рубежей. Звено Рихарда занималось этим с самого начала операции, вот уже месяц не покидая своих ИБК, и уже дважды получало пополнения: от изначального состава в одиннадцать человек в строю остались лишь трое. Конца и края боевым действиям не предвиделось, противник, цепляясь за каждую щель, оказывал ожесточённое сопротивление и периодически обстреливал блокадный флот тяжёлыми ракетами из замаскированных ШПУ . Выявленные позиции немедленно уничтожались, но вскоре оживали новые - под их прикрытием осаждённые переходили в контратаки, выпуская из подземных укрытий стаи боевых роботов, применяя артиллерию и тактическую авиацию.
Вдаль от наблюдательного пункта, занятого восьмым звеном третьей роты, тянулась коричневато-рыжая, вспаханная равнина. По правую руку её ограждал смутно различимый в пыльной дымке хребет - утопающие в песке древние скалы, обгрызенные ветром и временем. Левый фланг прикрывали только соседи - где-то там, у мрачного горизонта, начиналась полоса ответственности сто восьмой дивизии. Ветер гулял над голой землёй, вздымал пыль, пытался зализать нанесённые сражением раны.
Рихард не знал, обитали ли в этом месте эндемичные формы жизни. Если и да - то теперь они гарантированно исчезли, попав между молотом и наковальней двух враждующих человечеств. Всё живое, что оставалось ещё на израненной пустоши, прибыло с далёких звёзд, вырыло при помощи инженерной техники обширные норы и высовывалось из них лишь затем, чтобы нанести планете ещё больше глубоких ран.
В наблюдательном пункте было по-своему уютно: укреплённые быстрозастывающим пластобетоном стены и толстые перекрытия позволяли надеяться, что укрытие выдержит если не прямое попадание, то, по крайней мере, близкий обстрел, а сразу три норы - только на четвереньках и проползти - вели на соседние позиции и к замаскированному выходу на поверхность. В паре сотен метров от этого логова лежал, выдавая себя за кочку, сенсорный блок, соединённый с позицией закопанным оптическим кабелем. Кроме Рихарда, здесь находились два ветерана из первого состава звена - Кройцер один-один и Роман четыре-девять. Оба спали, приткнув свои ИБК к голым стенам и контейнерам с топливными элементами, так что бодрствующий командир звена наслаждался временным одиночеством. Такие моменты выдавались нечасто, и Рихард научился их ценить, как ценят глоток воды посреди пустыни - напряжение непрерывного планирования и череды боёв сказывалось даже на его улучшенной психике.
Горизонт вспыхнул. Один за другим распустились девять огненных шаров, растеклись, выжигая и без того мёртвую твердь, и нехотя угасли, уступая место уродливым грибам. Следом полыхнуло где-то в пелене непроглядных туч, невидимая рука принялась выводить в воздухе десятки огненных полос, потом заговорила артиллерия - глухой рокот передавался через вибрацию почвы, заставляя стены убежища мелко-мелко подрагивать.
Со станции-ретранслятора нейтринной связи, опутавшей линию фронта подземными щупальцами, пришло сообщение, и Рихард вывел его поверх картинки от внешних датчиков.
"Оперативный штаб сто двенадцатой дивизии - всем подразделениям. В настоящий момент противник предпринимает комплексную атаку орбитальных сил и планетарных передовых рубежей в секторах 2, 3, 4, 9. Предполагаемое направление главного удара - стык секторов 3 и 4. Вспомогательные удары наносятся по секторам 2 и 9. Готовность по боевому протоколу 1."
Рихард хмыкнул, выждал несколько секунд, осматривая местность, затем не без удовольствия грянул по внутренней связи:
- Звено, подъём! Готовность один!
Отклики посыпались почти сразу. Схема подразделения быстро заполнялась зелёными звёздочками, ИБК за спиной приняли сидячее положение, чуть позже поползли отметки заполнения аварийных расходных комплектов - бодро по топливу и продовольствию, спотыкаясь - по тактическим комплексам.
- Командир, у нас три "Ската", заявка висит уже шестнадцать часов.
- Отбой, восемь-два. Тыловики обещают не раньше, чем часов через тридцать. Засчитываю готовность.
- Вот бы противник нам тоже её зачёл.
- Не канючь, восемь-два. Тыловики не виноваты, орбиталам сейчас непросто.
- Опять пощипывают?
- Вроде того. Полагаю, транспортная группировка вынуждена уходить на высокие орбиты.
- Лишь бы ударная за нею следом не ускакала, - вмешался насмешливый голос Кройцера. - Внешники без её подарков совсем спокойствие потеряют.
- Пока всё в порядке, один-один. Только что наблюдал девять подарков по переднему краю. Если...
Земля вздыбилась, подбросила хлипкое убежище куда-то вверх, попыталась перекрутить - затрещал, ломаясь, пластобетон, из огромной трещины в стене посыпались песок и мелкие камни. Погасли внешние сенсоры, противно запищал датчик ионизирующего излучения.
- А вот и ответный привет, - как ни в чём не бывало сообщил Кройцер.
- Отставить, один-один. Звено, устный доклад по обстановке!
- Первый, позиция в порядке.
- Второй, аналогично.
- Третий, аналогично.
- Четвёртый, частичное разрушение перекрытий, свободное сообщение с поверхностью. Нас изрядно засыпало, ИБК не повреждены.
- Пятый, аналогично.
- Шестой, аналогично.
- Седьмой, позиция не пострадала, разрушен тоннель к соседнему звену.
- Восьмой, аналогично.
- Девятый, позиция пострадала незначительно.
- Десятый, аналогично.
- Одиннадцатый, аналогично, - доложил сам себе Рихард. - Четвёртый, выкапывайтесь и отходите ко мне. Седьмой, проверьте тоннель к бывшей позиции седьмого, он может быть непроходим.
- Говорит четвёртый, приказ понял, выполняю.
- Говорит седьмой, восьмой только что оттуда. Пролезть можно, но там всё засыпано и небо видно.
- Седьмой, понял. Отходите на запасную позицию.
- Говорит оперативный штаб сто двенадцатой дивизии, - ворвался в уши резкий голос. - Всем подразделениям в подсекторах 2-1, 2-2, 2-3. Срочное сообщение. Ввиду полученных повреждений УК "Знамение" сходит с орбиты. ЛК "Сталинград" и ЛК "Венцбург" обеспечивают прикрытие. Ваша задача - обеспечение безопасности зоны выброса спасательных капсул. Параметры канала связи прилагаются. Подтвердить принятие пакета инструкций.
Тактический интерфейс мигнул сигналом получения кодированного пакета. Рихард отправил ответный ключ, подтверждающий подлинность получателя, и тут же запустил полученные инструкции на исполнение, введя в качестве параметра всё звено.
На тактической карте развернулась выделенная жёлтым зона - сорокакилометровый эллипсоид, в котором предполагалось приземление эвакуирующегося с корабля экипажа. Поверх карты мерцали отметки недавних ядерных ударов, а с условного запада тянулись багровые ниточки - направления вскрытых разведкой перемещений наземных войск.
- Боевая задача.
Рихард вытравил из голоса все эмоции, стремительно превращаясь в машину.
- Выдвинуться в обозначенном направлении, выявить и нейтрализовать активность противника в зоне ответственности, по необходимости - оказать помощь соседним подразделениям или высадившемуся экипажу. Порядок движения - косая цепь, интервал - шестьдесят, связь - Л2, "Скаты" - на пятьсот. Выдвижение по моей команде. Подтвердить.
Звено отозвалось слаженно; оставалось прояснить обстановку на поверхности.
- Первый, аварийный скан-блок и пакет "мух" наружу.
- Говорит первый. Готово.
Через пару мгновений картинка восстановилась. Качество серьёзно просело, снаружи гуляла поднятая близкими взрывами буря, а запасной скан-блок не обладал разрешающей способностью стационарного. "Мухи" - тактические дроны-разведчики - мотались в потоках воздуха, постепенно расширяя зону контроля, но ничего подозрительного не находили.
- Звено, слушай мою команду. Начать выдвижение!
Протиснувшись норой вслед за номерами девять и десять, Рихард выбрался на равнину. Вплотную от них, в какой-то паре километров, клубился гриб ядерного взрыва. От его подножия растекались облака мглы, видимость в оптическом диапазоне сократилась до нескольких десятков метров и продолжал ухудшаться. Далеко впереди отчётливо ухало: артиллерия с тыловых позиций пыталась расчистить дорогу выдвигающимся десантникам.
Первой пропала связь со штабом дивизии - без кабеля ИБК могли полагаться только на радиокомандную систему, зияющую прорехами и совершенно бесполезную после применения ОМП. Следом начали отказывать лазерные каналы внутри подразделения, и Рихард сократил интервал движения сначала до сорока, а потом и до тридцати метров - это было безопасней, чем выводить коммуникаторы на полную мощность, рискуя быть обнаруженными по их излучению. Сигналы позиционирования с орбиты - ненаправленные и мощные - порой ещё проходили, и звено двигалось довольно точно, сверяя их с показаниями инерциальной системы.
Ветер шуршал поднятым в воздух песком, царапался, штурмую броню десантных машин миллионами своих кварцевых солдат. Тихонько попискивал датчик уровня облучения, периодически возвращались из объятий бури "мухи" - подзарядиться и рассказать об увиденном. Три из десятка выпущенных уже пропали, заблудившись и растратив горючее, остальные сократили радиус патрулирования и держались поблизости. "Скаты" ползли впереди, действуя автономно, но их было слишком мало, чтобы составить надёжное охранение, и десантники шли вперёд, в любой момент ожидая столкновения с противником.
Когда до точки назначения оставалось не более двух километров, они увидели ударный крейсер "Знамение". В бурлящих небесах прорезался сотканный из мрака, размытый силуэт - непрерывно растущий, вскоре он нависал над равниной, как занесённый для удара клинок бога.
- Звено, увеличить скорость!
Рихард спешил туда, где его присутствия ожидал штаб дивизии - но сам крейсер отнюдь не торопился навстречу планетарным объятиям. Исполинский чёрный корпус, багрово светящийся от нагрева, изувеченный попаданиями, боролся с гравитацией во всю мощь уцелевших двигателей. Батареи ближнего боя раз за разом вспыхивали, обстреливая невидимые десанту цели, ракетные шахты продолжали извергать свои стрелы - экипаж корабля до последнего использовал вверенную ему технику для нанесения урона врагу. "Знамение" медленно сползало к западу, постепенно теряя высоту, но прежде, чем углубиться в контролируемую противником территорию, крейсер изрыгнул целую тучу ложных целей, окутался аэрозольными облаками, совершенно скрывшись из виду и маскируя выброс последней оставшейся на борту ценности - спасательных капсул с живой начинкой.
Сразу вслед за этим навстречу кораблю устремился десяток огненных змей. Несколько угасли в полёте, напоровшись на зенитный огонь, одна отвлеклась на "фантома", последняя ударила в носовую оконечность, вспыхнув нестерпимым сиянием.
Корабль, плавно скользивший в небесном вареве, споткнулся. Уцелевшая часть внешнего корпуса раскалилась ещё сильнее - системы охлаждения уже не справлялись с вышедшими на закритический режим реакторами, антигравами и теплом от ядерных попаданий. Ещё две ракеты воткнулись в подбрюшье, прекращая затянувшуюся агонию, и километровая махина, разом обретя вес, устремилась к земле.
- Укрыться!
Одиннадцать десантников ссыпались кто куда. Рихард, упав на месте, постарался вжаться в небольшую впадину, ковыряя манипуляторами неподатливый грунт и закрепляясь в своём жалком убежище.
Через несколько секунд ударная волна достигла звена. Как она выглядела, рассказали глаза гибнущих "мух" и "скатов": бурый, непроглядный вал, несущийся по равнине. ИБК мгновенно ослеп. Безумная сила вцепилась в Рихарда, пытаясь оторвать его от земли, да и сама земля, казалось, задышала, то ли просыпаясь, то ли пытаясь сбросить назойливых насекомых. Десантник впивался в её плоть искусственными когтями, упирался в торчащие из спёкшегося грунта камни - но когда опора под его ногой сама вывернулась и куда-то исчезла, вихрь подхватил девятисоткилограммовое тело так, словно оно ничего не весило. Мгновения свободного полёта сменились ударом, Рихард покатился по земле брошенной игрушкой и наконец замер, пытаясь сориентироваться. Пыль клубилась со всех сторон, звено молчало - полностью нарушенный строй вынудил лазерные коннекторы слепо таращиться в пустоту. Навигатор утверждал, что ИБК протащило более сотни метров - а значит, следовало вернуться и начать поиски подчинённых.
Несколько номеров нашлись почти сразу - их движущиеся фигуры засекли и опознали встроенные сканеры, командная сеть звена тут же восстановила свою структуру, и дальнейшие поиски продвигались уже более организованно. Обнаружить удалось девятерых - десятый номер исчез и времени на его ожидание уже не было.
С орбиты пробился кодированный сигнал - оттуда засекли падение нескольких капсул и теперь передавали их координаты в надежде, что войска на поверхности планеты сумеют получить эти данные. Приказ оставался в силе.
- Звено, слушай мою команду. Выдвигаемся к точке приземления ближайшей капсулы. Порядок движения - косая цепь, интервал - двадцать, связь - Л2. Выполнять!
Сквозь пыль, обозревая тактическую реальность - минута за минутой. Радиоактивный ландшафт выныривал из мглы и во мгле пропадал, реальность сохранил только пятачок земли вокруг строя, сканеры поминутно пытались сойти с ума, обнаруживая несуществующего врага и вновь теряя его через мгновение. Вдалеке не прекращались глухие удары. Артиллерия - не понять, чья - вслепую орудовала своим дробящим молотом, напоминая о лежащей под ногами линии фронта. Звено шло на зов.
Сегментированное тело змеи выскочило из песчаного наноса в полусотне метров от головы строя. Робот среагировал не на десантников - скорее, сам отлёживался после падения крейсера и теперь пытался разведать обстановку. Снаряды орудий первой пары разорвали его на части, но пустыня уже начала оживать: закопавшийся элемент боевого кластера внешников обнаружил цель. Десантники огрызнулись огнём. Они находились в лучшем положении, расстреляв несколько машин, пока те вылезали из укрытий и включались в общую сеть. В следующее мгновение огонь перестал быть односторонним.
Два лёгких танка, покрытые слоями адаптивной маскировки и банальными камнями, посаженными на клей, срезали первый номер и заставили остальных залечь, вновь, как несколько минут назад, ища малейших укрытий. Вокруг танков группировалась остальная стая - несколько четвероногих охотников размером с медведя, мелочь вроде змей и целая туча вспомогательных дронов.
Последние "мухи" взлетели из наплечной пусковой Рихарда, закружились, выдавая картинку - и одна за другой погасли, уничтоженные своими аналогами из вражеского стана. Этих секунд хватило на анализ тактической обстановки: кластер явно затруднялся использовать радиосвязь и держал свои машины на расстоянии прямой видимости, пытаясь, не разрывая построения, охватить позиции десантников полукольцом.
Боком, по-крабьи, перебегали из стороны в сторону лёгкие танки. Их передвижение прикрывали охотники, мелкие твари пытались рывком сократить дистанцию, отвлечь или вступить в ближний бой. Позиционная перестрелка неуклонно вела к поражению.
Рихард выпустил в середину вражеского построения несколько дымовых гранат. Его примеру тут же последовали товарищи - сеть не работала, но компьютеры ИБК умели выдавать решения, опираясь на анализ обстановки и прогноз действий друг друга, так что вспухшее аэрозольное облако накрыло и танки, и передний край собственной позиции, окончательно погружая поле боя в непроглядную для сенсоров мглу.
- Звено, в атаку!
Рихард проорал приказ прямо через внешние динамики - древний, примитивный способ отдачи команд, зато какой эффективный в условиях слепоты! - и перекатом покинул свою воронку. Темнота взревела голосами восьми автоматических пушек, вспучилась россыпью плазменных шаров там, где четвёртый номер работал гранатомётом, реагируя на обнаруженное движение.
- Пятый, восьмой! Бронебойными по сигналу!
В то место, на котором только что стоял Рихард, ударила граната - кластер прекрасно засекал акустические колебания и соотносил их с противником, но координировать собственные действия аналогичным образом не умел.
- Есть! - раскатился во все стороны бас пятого номера, интенсивность огня снизилась и Рихард прыжками метнулся вперёд, туда, где отчётливо лязгали паучьи ноги крупных машин. Навстречу вывернулся один из охотников - боком, не успевая развернуть пулемёты - и тут же покатился по земле, разорванный точной очередью. Во мгле шевельнулась живая глыба, звякнул металл - десантник кувыркнулся, над головой пронеслись разогнанные магнитным полем металлические стрежни, способные разрезать ИБК пополам. Сигнальная ракета ткнулась в бугристую броню танка, следом за ней грянули пушки - шестиногий паук со скрежетом завалился на бок, продолжая дёргать двумя торчащими в воздух лапами.
Ветер рассеивал аэрозольное облако, уцелевший танк, обнаружив цели, вновь загромыхал пушками, но теперь конфигурация боя оказалась не в его пользу: люди успели перебить во тьме большую часть ошалевшей свиты и теперь пользовались каждым мгновением, чтобы перенести огонь на основного противника. Машина успела поразить ещё двух десантников, прежде чем сама разлетелась тучей обломков, попав под перекрёстный огонь.
Тактический интерфейс Рихарда выдавал отметки шестерых выживших. Не много и не мало. Просто война.
- Звено, продолжаем движение!
В следующее мгновение - в который раз за день - небо рухнуло, затопив окрестности испепеляющим светом. Обожгло правый бок - броня не справилась с отводом тепла, и часть беснующихся джоулей проникла внутрь, опаляя плоть. Взвыл датчик облучения, прокатилась ударная волна - мир снаружи перестал существовать, сжавшись до изувеченной ИБК. Медблок что-то сообщал, вкалывая препарат за препаратом, но в голове крутилось только одно: старая, намертво вдолбленная строчка из наставления.
"Немедленно покинуть зону воздействия оружия массового поражения".
Броня нехотя отозвалась на приказ нервной системы. Навигатор указал направление. Медленно, на четвереньках, Рихард пополз прочь от локального ада, сотворённого тактическим ядерным ударом. Когда уровень излучения упал до приемлемого, попытался подняться на ноги. Со второй попытки это получилось, но ослепшая броня не выдавала картинку и для того, чтобы осмотреться, пришлось поднять глухое забрало и взглянуть на мир собственными глазами, прикрытыми лишь светофильтром и кристаллическим стеклом шлема.
На месте недавней схватки тлела очередная проплешина. Поблизости, все - в разной степени повреждённые, шевелились три ИБК. Помешкав, ожила лазерная связь. Счётчик подразделения упал до цифры "4".
- Звено, доложить о полученных повреждениях.
Собственный голос не так уж сильно отличался от хрипа.
- Второй... Внешние сканеры вышли из строя. Сохраняю возможность вести огонь. Мобильность снижена на шестьдесят процентов. Состояние организма удовлетворительное.
- Четвёртый. Внешние сканеры повреждены, остаточная чувствительность - не более сорока процентов. В остальном - порядок.
Голос пятого оказался синтезирован.
- Пятый. Говорит тактический интеллект. Большая часть систем вышла из строя. Мобильность - не более двадцати процентов. Состояние организма пилота - критическое.
Один живой, два полутрупа, один... скорее всего, уже труп, пускай и в говорящей броне.
- Звено.
У Рихарда пересохло в горле и он глотнул воды - движение гортани отозвалось болью.
- Приказываю продолжать выполнение боевой задачи.
Четыре машины, уже не гордо и стремительно, а неуклюже переваливаясь, двинулись к своей цели. Они шли на условный юго-восток - туда, где, наверное, ждала помощи капсула с беззащитными членами экипажа. За спиной гремело и вспыхивало - опомнившаяся имперская армия превращала в пар выявленные позиции внешников. Пройдя не более сотни метров, застыл, как статуя, номер пять - его оставили и побрели дальше, пока тактический компьютер убивал самого себя и все более-менее секретные системы машины.
Капсулу обнаружили через несколько минут: наполовину зарывшаяся в землю, обугленная и явно попавшая под удар зенитных средств, она, тем не менее, выглядела почти целой. Вокруг суетилось несколько отбившихся от стаи роботов, и звено Рихарда сократилось ещё на одного человека, превратившись не в звено уже, а в банальную пару. Вдвоём они вскрыли замок, воспользовавшись системой опознавания, и выволокли наружу три безжизненных тела во флотских защитных скафандрах - у каждого на плече мерцала тревожная оранжевая полоска, свидетельствующая о тяжёлом состоянии заключённого внутри человека. Всё, что могли сделать для них десантники - оттащить подальше от фонящей капсулы и заступить в охранение. До тех пор, пока не придёт помощь, или до тех пор, пока они остаются живы.
- Четвёртый... Ты же Сергей шесть-ноль, да?
- Так точно. Из последнего пополнения.
- Песни знаешь?
- Гимн?
- Нет, гимн сейчас не годится. Что-нибудь...
Рихард в очередной раз осмотрел клубящийся горизонт и махнул рукой.
...что-нибудь вдохновляющее, вроде песни про ту девчонку... с Родины.
- Разлилась ОДАБ огнистой тушей?
- Ага! - обрадовался Рихард и в меру сил подпел: - Дым и гарь поднялись над рекой!
- Выходила на берег Катюша!
- На высокий берег на крутой!
Они пели до тех пор, пока вездеходы спасательной группы, сопровождаемые танками, не подняли вокруг новую тучу пыли.
Линия. Боевая зона 8, орбитальная станция тылового обеспечения.
Что-то знакомое. Как старый, выверенный десятками поколений тактический интерфейс. Нет, не так: не на обратной стороне век, не в глазном нерве, а где-то глубже. В памяти? Подсознание зачем-то извлекает упакованные в паутину синаптических связей образы и тасует их, не давая опознавать. Собственное бессилие давит и продуцирует чувство беззащитности. Можно видеть - нельзя назвать. Можно чувствовать - нельзя осознать. Особенно это, белое...
Рихард понял, что его глаза открыты, лишь в тот момент, когда люминесцентные панели перешли в вечерний режим и сбавили яркость. Заплутавшее в глубинах сна сознание медленно выплыло навстречу органам чувств, милостиво подключилось к их рецепторам и начало давать имена объектам материального мира.
Медотсек. Орбита. Восстановление. Память - теперь услужливая, как бытовой робот - выдала список понесённых потерь и собственных повреждений. Погибшее звено, ожоги, недопустимый даже по меркам модифицированного организма уровень облучения...
Засыпая в санитарном челноке, он не особенно надеялся снова открыть глаза. Уничтоженная кожа и мышечные ткани на правой половине тела, изъеденный гамма-вспышкой мозг - веская причина, чтобы отправить раненого на утилизацию, освободив место для более перспективного пациента. Нет. Не отправили. Починили?
Он пошевелился, понимая, что находится внутри капсулы биореконструкции. Инструментальный гель плотно обволакивал тело, из кровеносных сосудов торчали жгуты тончайших трубок, питая организм и поддерживая работу снующего внутри роя машин-ремонтников. На лице - дыхательная маска. Судя по её наличию, пробуждение было плановым, а, значит, можно не беспокоиться, можно снова провалиться... Стоп. Провалиться во сны нельзя. Сперва необходимо выяснить, на что смотрели его глаза во время пребывания в беспамятстве.
Умение фокусировать взгляд вернулось легко - куда труднее оказалось удержать этот фокус, не дать ему снова разъехаться, превратив реальность в набор расплывчатых пятен. Медленно, сохраняя концентрацию, Рихард посмотрел направо и налево - насколько смог без помощи зафиксированной головы.
Капсулы. В той, что справа, кажется, кто-то есть - там виднеется чёрное и большое. Та, что слева - пуста. А по центру...
Прямо по центру, загораживая капсулу за своей спиной, кто-то стоял. Сквозь слой инструментального геля нельзя было рассмотреть все детали, но чёрный флотский комбинезон, высокая шея и густая, короткая шапка пшеничных волос угадывались безошибочно. Офицер? Знаков различия не разобрать... Кто-то знакомый?
На этой мысли глаза окончательно вышли из повиновения, мир утратил чёткость, а затем и померк.
Следующее пробуждение оказалось не в пример легче. Рихард пришёл в себя на кровати, бегло провёл осмотр тела - исчезли несколько шрамов, да кожа с правой стороны стала куда белее - и оделся достаточно быстро, чтобы встретить врача в подобающем виде. На подтянутого старичка в белом, обладателя бионической руки и пронзительных жёлтых глаз, прыть пациента впечатления не произвела. Не говоря ни слова, тот ощупал грудную клетку и правую руку десантника, оттянул жёсткими пальцами челюсть, заглянул в рот, проделал несколько резвых пассов, следя за реакцией, и наконец удовлетворённо хмыкнул.
- Вы в хорошем состоянии, молодой человек.
Врач выжидательно поглядел на Рихарда, и, не дождавшись ответа, продолжил:
- Похоже, вас это не удивляет, а зря. Баловство с ядерным оружием плохо совместимо со здоровым образом жизни.
Рихард не понял, что такое "здоровый образ жизни", но на всякий случай решил не спорить: для любого пехотинца врач - сродни волшебнику или ангелу, волен карать и миловать, а порою - и воскрешать.
- Вы знаете, насколько пострадали?
- Глубокие ожоги шестидесяти процентов поверхности тела и многократное превышение предельно допустимой дозы облучения.
- Молодой человек, вы были трупом. Ещё не осознающим факта своей смерти, накачанным инструментальной химией и банальными наркотиками трупом. Тело, допустим, дело относительно наживное - хотя ещё немного, и вы бы красовались с такой же лапой, как и моя - но ваш мозг...
- Мой мозг? - переспросил Рихард, когда пауза затянулась.
- Вы не испытываете расстройства памяти, молодой человек? И представьтесь уже - мне недосуг запоминать метки всех пациентов, но именовать вас молодым человеком донельзя глупо. Будь вы старым или, того хуже, не человеком, вас бы здесь не было.
- Сержант Рихард 81901-5863-518 Нерамидес, командир третьего звена первой бригады сто двенадцатой десантной пехотной дивизии!
- Положим, уже не сержант...
Разжаловали? Рихард принял новость со спокойствием фаталиста, но, опустив взгляд на идентификатор комбинезона, с некоторым удивлением обнаружил там лейтенантскую звёздочку.
- Вот-вот, лейтенант Нерамидес, - выделил звание старичок. - Внимание, как я погляжу, рассеянное? Ваш мозг мы реконструировали в течение двух недель, и то, что вы сейчас со мной беседуете, без хвастовства можно назвать медицинским чудом.
- Какова моя категория годности? - спохватился Рихард.
- Пока - прежняя... Условно. Условно, понимаете? Вы под наблюдением, весь восстановительный период. Признаюсь - не без моего вмешательства. Две недели - на месяц ваше командование поскупилось - вы моя собственность.
- Какие будут распоряжения?
- Угомонитесь, лейтенант Нерамидес. Мы на местной тыловой станции, у вас отпуск. Каждое утро - ко мне в медблок, снимать показания.
- Простите?..
Видимо, замешательство слишком отчётливо проступило на его лице, потому что старичок сухо рассмеялся, помахивая искусственной конечностью.
- Вы в отпуске. В отпуске, понимаете? У вас когда-нибудь был отпуск?
- Нет.
- Тут уж ничем не могу помочь. Вот ваша личная карта с назначением и адресом жилого блока. Делайте, что хотите - спите, занимайтесь сексом, читайте, гуляйте в оранжерее - но каждое утро, не позднее девяти, жду вас здесь. Всё, исчезните - иначе я убью на вас больше времени, чем стоят все потенциальные результаты!
***
Коридоры станции, в которые выставили Рихарда, проектировал человек со странной фантазией. Кое-где их белое покрытие украшали контуры растений, наполненные медленно перетекающими друг в друга оттенками холодных цветов - нежными, чуть заметными. Каждый раз, поворачивая голову или переводя взгляд, десантник находил, что окружающее его пространство чуть заметно изменилось, и это ощущение тревожило привыкший подмечать мельчайшие детали обстановки мозг. Всюду сновали люди. Их было не то, чтобы очень много, но два или три человека постоянно находились в поле зрения - немыслимая вещь на военных кораблях, где каждому члену экипажа всегда отведено место согласно текущему расписанию. Никто из этих людей не был ни командиром, ни подчинённым, они просто шли по своим делам, не обращая на Рихарда никакого внимания, и тот внезапно понял, что не понимает, как с ними взаимодействовать.
Захотелось спрятаться.
Карта указала дорогу к жилому блоку, в одной из галерей которого нашлась выделенная согласно приказу ячейка. Радом с дверью, прислонясь спиной к медленнотекущим цветам, кто-то стоял: этот кто-то повернулся навстречу Рихарду, демонстрируя чёрный флотский комбинезон, серебряную звезду старшего лейтенанта, и, наконец, изящное лицо с чуть вздёрнутым носом. Внимательные глаза с красноватой радужкой смотрели так пристально, словно их обладательница разглядывала не человека, а диковинного экзобиота.
Девушка загородила дверь, вынуждая к ней обратиться.
- Товарищ старший лейтенант, разрешите пройти!
- Не разрешаю.
- Так точно.
Рихард прислонился к стене поблизости, приготовившись ждать, пока старший по званию не соизволить сдвинуться с места, но незнакомку это решение не устроило: она негромко рассмеялась и примирительно подняла руки.
- Я тебя знаю. Ты - Рихард восемь-восемь Нерамидес.
- А вы?.. - начал было десантник и осёкся. В памяти всплыло видение человека, застывшего перед капсулой биореконструкции, но ниточка на этом не прервалась: где-то глубоко-глубоко выдернули пробку и поток воспоминаний фонтаном ударил в верхние слои сознания, щедро вываливая на Рихарда фрагменты и осколки былого.
- Шейна.
- Узнал-таки?
- Да. Только сейчас. Ты приходила в медблок?
- Ага.
- Зачем?
- Посмотреть на того, кто меня спас.
Набор фактов сложился в картинку, прояснив ситуацию.
- Ты из экипажа "Знамения"?
- Именно. Из той части экипажа, которую обнаружило звено сержанта Рихарда Нерамидеса. Забавное совпадение, не находишь?
- Я не знаю, что на это ответить.
- Это вполне ожидаемо. У вас, пехоты, ситуационное мышление развито чуть лучше, чем абстрактное. А у нас, на флоте - наоборот.
Она тряхнула густыми русыми волосами, потянулась, пошевелила плечами - никогда не отличавшийся проницательностью Рихард с удивлением понял, что читает эти жесты, как книгу: девушка просто не знала, что ещё сказать.
- Ты знаешь, что такое "отпуск"? - пришёл он ей на помощь.
- Знаю, а что?
- У меня отпуск. Что мне полагается делать?
- Что хочешь.
- Это я уже слышал. Но я не знаю, чего мне хотеть. Личные желания на войне неприемлемы.
- Когда ты в отпуске, ты не на войне. Подумай о чём-нибудь. Сделай что-то такое... необязательное, но интересное. Представь, что война закончилась и тебе надо себя занять.
От обилия и вычурности предложенных альтернатив закружилась голова. Разумеется, война никак не могла закончиться в ближайшую сотню лет, но если представить... если...
- Страшно.
- Ну ты даёшь!
Шейна улыбнулась - широко и открыто, рассеивая этой улыбкой наносную жёсткость. На одно мгновение она словно бы стала ещё более - даже непривычно - знакомой.
- Я думаю, ты могла бы рассказать мне про свою часть сражения. Это интересно.
- Что, в самом деле? Впрочем... Внутрь давай зайдём, чтобы проход не загораживать.
Они втиснулись в жилую ячейку: кровать, санблок, столик и аварийный терминал. По потолку и стенам, приветствуя вошедших, медленно заструились цветы - теперь не клэйтронные, как коридорах, а голографические, куда живее и ярче. Места для двоих хватило впритык: пришлось сесть на кровати лицом друг к другу, поджав под себя ноги.
- Я видела вас - сверху.
- Наше звено?
- Нет. Вообще. Вас всех. Сверху всё очень маленькое - отметки, точки. А у меня в руках ластик. Вернее, я сама - часть руки, которая держит ластик. Когда нас сбили, я больше всего жалела, что не успеем растратить весь арсенал. Жалко же. Каждая боеголовка - как... как живая. Должна вспыхнуть и сжечь дотла хотя бы нескольких врагов.
- Поэтому не эвакуировались раньше?
- Да. Капитан сказал - стреляем до последнего. Мы так и сделали. Потом остатки группы безопасников стали засовывать, кого могли из специалистов, в капсулы. Меня сдёрнули с распятия. Знаешь распятие? Это нейроинтерфейс оператора. Но сухой. Мокрые интерфейсы у капитана, навигаторов и старшего комсостава. Вообще, у главных администраторов, надзирающих за целым комплексом систем. Они все погибли, только главный инженер спасся. У нас, операторов, попроще - подключение ко входным каналам, стойка с фиксацией и амортизатором... Я совсем ошалела, когда соединение принудительно разорвали. Только что парила над землёй, вгоняла ракету за ракетой по внешникам - и вот меня тащат по отсекам, там дым уже едкий, жара, переборки вспучены... А потом отстрелили с перегрузкой - и всё. Следующее воспоминание - кто-то меня вытаскивает из капсулы, а я ни пошевелиться, ни языком болтнуть не в силах.
- Мы наблюдали падение крейсера.
- Впечатляет, наверное. Страшно было?
- Нет. Умереть можно в любой момент.
- У нас, на флоте, не так. Пустота же. Смерть не подкрадывается, её издалека видно.
Темы для разговора закончились. Рихард, непривычный к долгим беседам, замолчал, пытаясь, по совету Шейны, разобраться, чего ему теперь хочется.
- Война. Ты советовала представить, что она закончилась.
- Ага.
Девушки забилась в угол кровати, примостив голову на колени и обхватив их руками.
- В старинных культпаках часто использовалась тема столкновения интересов человечества и внеземных цивилизаций. Обычно проблема разрешалась войной. Ты не находишь это странным?
- Что именно?
- Войну с другим видом. Зачем? Разные виды легко сосуществуют.
- И только ветви одного древа не уживутся?
- Да. Мы ведь воюем не за планеты, а за право присвоить себе генетическое наследие homo и продолжить линию в одиночестве. Что-то вроде ultimate heir, если припомнить полевой разговорник. Точь-в-точь как наши предки, которые не смогли ужиться с неандертальцами.
- А неандертальцами будут экслинки - или мы?
- Тот, кто вымрет по итогам конфликта.
- Значит, война на уничтожение. Это было ясно с самого начала. Беспокоишься?
- Пытаюсь размышлять. Представлять варианты будущего.
- И это похвально. Кстати, спасибо за помощь там, на планете.
- Нет причин благодарить. Выполнял свой долг.
- Долг - он перед империей. А благодарю тебя - я, старший лейтенант Шейна один-семь Эннияр, от своего лица. Мне пора.
***
Оставшаяся часть дня, потраченная на попытки "изобрести желания", оказалась на редкость бестолковой. На станции кормили не концентратами, а полноценной едой, употреблять которую полагалось в специально отведённом помещении - многоярусном цилиндре, секции которого отделялись друг от друга живыми растениями. Доставляемая централизованной системой пища покоилась в пластиковых контейнерах с приложенными инструментами - Рихард подсмотрел, как нужно ими пользоваться, у соседей, и тщательно прожевал свою порцию, силясь понять, для чего нужно поддерживать такую древнюю и затратную традицию.
На второй день тягостного безделья его мысли сами собой обратились к Шейне - единственному знакомому объекту в пределах относительной досягаемости. Мысли вызывали беспокойство: к воспоминаниям о странных и нелепых эмоциях, бушевавших когда-то внутри, а потом растаявших без следа, примешивалось чувство потери. Оно становилось всё острее, раздражая и отвлекая от более рационального времяпрепровождения, пока Рихард не отказался от борьбы, пытаясь понять причины своего состояния. Беспокойство дополнилось любопытством - в конце концов, ситуация вполне подходила под определение "необязательного, но интересного", а значит, не было причин, чтобы отказать себе в попытке решить загадку.
Третье утро на станции застало Рихарда перед дверью жилой ячейки старшего лейтенанта Эннияр - а сам он застал Шейну сонной, растрёпанной и совершенно голой.
- Ри?.. - пробормотала она, сидя на кровати и чуть покачиваясь в такт колеблющейся на стенах проекции травы. - Что ты здесь забыл?
- Поговорить.
- Забыл поговорить?
- Нет. Не забыл. Хотел.
- Ааа... А. Наконец-то стал понимать природу необязательных желаний?
Сонливость слетела с Шейны, Шейна слетела с кровати, споткнулась, но удержала равновесие и заскочила в санблок.
- Подожди, я сейчас! - донеслось оттуда сквозь шум воды.
Через пять минут перед Рихардом стоял уже другой человек - аккуратный подтянутый офицер, впрочем, не слишком строгий на вид.
- Так о чём ты захотел побеседовать?
- Ты помнишь, как мы встретились?
- Эээ... Кажется, совместные курсы вторичной социализации... Мы были в одной паре.
- А потом мы по какой-то причине стали очень близки. Я пытаюсь понять, по какой.
- Вот оно что. Удивил. А почему вспомнил?
- Не знаю сам.
Рихард сел на столик, по привычке пытаясь поудобней зафиксировать тело.
- Сейчас мне кажется странным собственное поведение. Но тогда всё было по-другому, и это я тоже помню. Почему я могу вспомнить всё, что со мной происходило, но не могу понять, почему оно происходило так, а не иначе?
Взгляд Шейны слегка потух; девушка замерла на кровати, о чём-то размышляя. Потом неуверенно проговорила:
- Не знаю. Не понимаю. Ты ведь был для меня важен... Точно был. Но теперь я не могу сказать, почему. Вспомнить... Иногда мне хочется вспомнить.
- Тоже?
- Да. И раньше бывало, а теперь ты облёк это чувство в форму. Я помню, как очень тебя ждала, как радовалась, когда ты приходил, и огорчалась, когда опаздывал. Ещё помню, как было плохо после того, как ты перестал со мной видеться. Да я же злилась!
- Злилась?..
- Ага. Совершенно точно. Сперва мне хотелось тебя убить, потом стало просто грустно. А позднее... кажется, всё прошло. Похоже на поведенческую девиацию.
- Одну и ту же сразу у обоих?
- Одну. Может, что-то вроде сексуального влечения?
- Но мы только целовались - и больше ничего.
- Это потому что ты... Стоп.
- Что?
- Откуда я знаю, почему...
На её лицо вползло выражение узнавания, смешанного с ужасом.
- Нет! Это не могла быть я!
- Успокойся.
- Да я спокойна! Но сейчас, когда фильтрую те свои мысли... Они просто в голове не укладываются. Будто мне их внушили...
- А может, наоборот?
- Хочешь сказать, убрали?
- Шейна, когда ты пришла в норму после того, как мы перестали видеться?
- Где-то... Примерно через год, я так думаю.
- Модификация.
Она поняла без лишних вопросов.
- Значит, мы всё же были девиантами.
- Да, мы были. В модификацию входит коррекция психики. Поэтому нам позволяли делать всё, что мы делали. Отклонения были незначительными, когда пришло время - их скорректировали.
- Вот, значит, в чём всё дело...
- Ты сожалеешь?
- Теперь? Не знаю. Фантомные боли - вот на что это похоже. Что-то отрезали, но мозг-то помнит, что оно - было.
- Тогда подведём итог. Мы испытывали взаимное влечение.
- Определённо.
- Сексуальное или нет?
- Определённо. Уж я-то знаю.
- Откуда?
- Оттуда! А каким оно, по-твоему, было? Только отягощённое какими-то эволюционными атавизмами, вроде длительной привязанности к одной конкретной особи. Раньше люди образовывали постоянные пары. Вот и в нас... такое проснулось.
- Это грустно, - зачем-то произнёс Рихард. Почему это грустно, объяснить он не смог бы даже себе, но Шейна только кивнула, снова погрузившись в молчание.
Память тянула, ныла, как не обработанная вовремя рана.
- Давай займёмся сексом?
- Что?..
В её глазах оттенка красного дерева мелькнуло удивление.
- Мы ведь этого так и не сделали друг с другом. Давай завершим историю.
- Думаешь, это нам поможет?
- А есть ли разница?
- В самом деле... Тогда давай!
Они разделись и обнялись, неуклюже пытаясь гладить друг друга приспособленными к другим задачам руками. Потом поцеловались - вместе ощущая привкус ожившей на мгновение памяти. И позже, преодолев странную застенчивость и доводя друг друга до оргазма, ни один из них не мог бы сказать - кто именно испытывает забытое чувство нежности, прижимая к себе любовника: два офицера, прошедших смерть и огонь - или два подростка, нашедших себя на далёкой базе 690.
А потом дверь в прошлое закрылась - теперь уже навсегда.
Линия. Боевая зона 8, орбитальный театр.
Корабли флота обрушили с небес молот ядерного огня, расчищая дорогу десанту.
Рихард, покоясь в своём коконе, улыбнулся. Тепло, поселившееся внутри, так и осталось тенью прошлого, но по-прежнему грело. Сожаления об утрате чего-то важного растаяли, сменившись уверенностью: то, что было - было не зря. Люди теряют и находят, попытки сохранить всё на свете бесплодны, а на место утраченного всегда придёт новое - главное, чтобы это место оставалось открытым. Он улыбнулся ещё раз и прогнал девиантные мысли, подключаясь к общему каналу связи. В уши грянул хор, и Рихард влился в него, став единым целым с миллионом солдат человечества.
Пехота империи пела, падая на полыхающую планету.
Примечания:
ВКС - военно-космические силы.
ИБК - индивидуальный боевой комплекс.
Homo externus - человек внешний, имперское название Врага.
ШПУ - шахтная пусковая установка.
ОДАБ - объёмно-детонирующая авиационная бомба.
Культпак - культурный пакет, общее наименование отдельных (воспринимаемых, как более или менее автономные) образцов художественной культуры - книг, фильмов, картин и так далее. Явление считается устаревшим.
Экслинк - от extra link - дополнительное (лишнее) звено. Одно из жаргонных наименований homo externus, наряду с внешниками. Также ауты, ауткинды - от самоназвания authkind, authentic mankind, доминанты, домкомы - от Dominant Community.
Получилось объективно плохо (хотя меня всё же немного похвалили), но да ладно - пусть будет здесь.
читать дальшеИмперские владения. Корона-4, учебно-воспитательная база 690.
Платформа - многоногое насекомое: растопырив лапки, висит меж соседних гор. С нижней стороны к ней приклеились ряды жилых и технических модулей, с верхней - торчат усики пары антенных башен.
Роскошь пригодной для дыхания атмосферы здесь ничего не стоит - выйди из модуля и глотай сколько хочешь свежего воздуха, подставляя лицо ветрам. Цена выплачена Империей. Станция на орбите была бы дешевле, проще - но подрастающим организмам нужна естественная гравитация. Станцию можно подвесить около бесплодного куска камня - но формирующийся мозг человека нуждается в просторах настоящей планеты. Империя платит цену - Империя вернёт затраченное сполна. Курсанты старших уровней хорошо осознают эту данность и вряд ли способны вообразить какой-то иной порядок вещей, курсанты, только-только вылупившиеся из ясельных групп - о таких вопросах ещё не задумываются. Забавнее всего выходит с теми, кто уже полностью усвоил концепцию Долга, но ещё не избавился от детских изъянов: тут-то и вылезают на свет нарушители, сорвиголовы или просто "лица с расширенной базой нормативного поведения" - такие, как Рихард.
ЛРБНП - прочно закрепившаяся за его медноволосой головой категория. С одной стороны, не тянет на открытую девиацию, с другой - только попробуй оступиться: воспитательные процедуры применят без предварительной подготовки. Поэтому Рихард не оступается. Никак нельзя тратить сотню часов, подвергаясь экзекуциям в изолированном дисциплинарном блоке - ведь богатства большего, чем время, в мире просто не существует.
Рихард бежит вдоль размеченной пульсирующими стрелками дорожки. Спина базовой платформы кажется бесконечной - но хоть горы впереди и не приближаются ни на шаг, заветный шлюз 3-20 всё ближе.
Тонкие сиреневые облака отражают свет висящей где-то за горной грядой звезды. Вечереет, становится холоднее. Одна минута, чтобы добежать до шлюза. Девять - чтобы вернуться назад до сигнала к вечернему построению. И ещё почти восемь - на собственное, личное чудо. Обитатели жилого блока смеются: бегать к девчонке из соседнего модуля - только девиант и додумается! Рихард не обижается - ему некогда. Да и насмешки вовсе не злые, каждому звену льстит, если кто-то из его состава умудряется нарушать дисциплину, ловко ускользая от наказания.
Вот и шлюз. Непримечательная будка с диафрагмой двери, сканблоком и белым номером. Никого. Рихард не позволяет себе разочаровываться. Он считает секунды: всегда полезно знать, сколько времени истрачено на каждое действие. На счёте "тридцать один" диафрагма бесшумно распахивается и наружу проскальзывает стройная фигурка - сегодняшние семь минут радости, заключённые в глаза с красноватой радужкой, вздёрнутый нос и хвост русых волос за спиной.
- Привет, Ри! Прости, опоздала - наставница постаралась.
- Привет, Шейна.
Какое-то время они смотрят друг на друга, как два зверька, не вполне готовые доверять - потом Рихард пытается обнять девушку, но та с хитрой усмешкой уворачивается.
- Не-а!
Обижаться бессмысленно, пытаться понять - тоже. Игра у Шейны в крови, а правила знает только она сама. Рихард ждёт. Время бесценно, но ради этих мгновений он и копил его - и теперь тратит с немыслимой щедростью.
- Ну, не дуйся!
Девушка неосторожно приближается, и цепкая рука тут же ухватывает её за плечо. Следует неизбежная борьба: одолеть в ней Шейна не может, сдаваться - не желает принципиально. Борьба тоже заканчивается одним и тем же: разгорячённые, они встречаются губами и самозабвенно целуются.
Минус три минуты.
- Меня в операторы ВКС определили. А по конкретной специализации - не знаю. Учим пока всего понемногу: технику, теорию, навигацию. Попаду в наводчики - буду вашей пехоте горы ровнять, чтобы ног не сбили!
- Главное, пятки нам не поджарь, - улыбается Рихард. - А то "порядок действий в случае дружественного орбитального удара" мы уже отрабатывали.
Он на год старше Шейны и точно знает - будет пехотинцем-десантником. Ещё не скоро - впереди три уровня подготовки, но будет обязательно. И тогда придётся расстаться. Империя велика, а Линия длинна: каждый год в неё вливаются миллионы курсантов, каждый год многие из них прекращают жить. Так уж вышло, ничего не поделать. Но ещё три года... Почти что вечность!
Шейна дёргается в кольце его рук.
- Эй, Ри, ты слушаешь?
- Ага.
- Ну расскажи же что-нибудь!
- Я побил Дмитрия шесть-девять из соседнего взвода. У нас теперь не хватает восьми баллов, чтобы занять четвёртый уровень модуля.
- Ну и порядки там у вас. Дикие.
- Нет, всё формально: на площадке, под надзором инструкторов. За агрессию вне боевой зоны... даже не знаю, что будет. А у вас нижний блок тоже самый престижный?
- Конечно! Там же окна в полу. Только наша бригада и так на нижнем уровне, и по баллам мы первые!
Минус шесть минут.
- У меня через несколько месяцев модификация, - наконец признаётся Рихард.
- Ого! Что ж ты раньше молчал?! Станешь полноправным гражданином!
Палец Шейны, как вибробур, тычет ему в рёбра.
- Чтобы всё рассказал потом! В деталях! Меня же девчонки на руках носить будут, если им заранее сообщу. Ты понял?
Пытливые глаза смотрят снизу вверх. Вместо ответа Рихард целует девушку - проклятые секунды, даже тут приходится их отсчитывать! - и усилием воли отрывается.
- Мне пора.
- Ууу... - вздыхает она, но тут же снова улыбается. - Завтра увидимся!
***
Вечернее построение - традиция настолько древняя, что её истоков и не вспомнит никто. С одной стороны, вещь хорошая, приучает тщательно планировать свои занятия. С другой - не будь построения, личное время могло бы удлиниться на целый час. Эгоизм, конечно... Нельзя так много думать о себе. И о Шейне - тоже нельзя. Но почему-то хочется.
- Рихард восемь-восемь Нерамидес!
- Я!
- Позволь осведомиться, каким образом было потрачено отведённое тебе на самовоспитание время?
- На лёгкую пробежку и морально-психологическую подготовку, товарищ инструктор!
- Вот как?
Лицо наставника навеки застыло в одном-единственном выражении: легчайшая сочувственная улыбка, с которой можно и по голове погладить, и шокером ткнуть. Только при разговоре с Рихардом - тогда и только тогда - эта улыбка натягивается чуть сильнее. Никто не знает, какие эмоции служат причиной таких изменений. Алекс семь-один утверждает, что веселье - но большая часть звена склоняется к версии "крайняя степень раздражения и озлобленности".
В грудь Рихарда упирается универсальный жезл. Стоит наставнику захотеть - и эта вещь может превратиться в источник очень неприятных болевых ощущений. По одному разу их испытал каждый - в качестве ознакомления. По два - некоторые. По три - в звене Рихарда пока что никто.
- Морально-психологическая подготовка. Похвально, курсант. На экзамене по теории имперской цивилизации я отдам должное твоему усердию.
Жезл исчезает в кобуре. Наставник, конечно, знает о каждой минуте жизни своего подопечного - но предпочитает спрашивать лично. Рихард склонен согласиться с Алексом семь-один: наставнику просто весело.
Взвод поёт гимн. Если бы не минуты возле шлюза 3-20, Рихард считал бы эти мгновения лучшей частью вечера: когда чувствуешь, как твой голос сливается с двумя десятками других голосов, прославляя человеческий вид - голова кружится и кожу покалывает. Это совсем не такая радость, как от встреч с Шейной, в ней не тонешь и не чувствуешь странного внутреннего тепла - зато кажется, будто вырастаешь высоко-высоко, становишься кем-то могучим и полным света.
Потом - медицинские и гигиенические процедуры, короткое чтение наставлений и ещё чуточку личного времени перед сном. Жаль, выйти наружу уже нельзя, так что Рихард посвящает этот промежуток времени подготовке. С него спрос особый, поэтому на экзамены являться нужно так, чтобы самый требовательный инструктор не нашёл в броне знаний малейшей трещинки. Пока что удаётся: потому и небольшие отклонения в поведении остаются без наказания.
- Восемь-восемь, опять к своей девчонке бегал?
- Мы поспорили, вернёшься к построению в этот раз, или нет.
- И кто выиграл? - без особого интереса спрашивает Рихард.
- Семь-один. Сказал, что ты слишком умный, чтоб опоздать, так что я завтра вне очереди на караул. Всё из-за тебя, девианта паршивого.
- Сам виноват. Я техслужбой прошёл, личные метки по пути сдал. С прошлой сотни часов скопились.
Товарищи смеются. Только Рихарду придёт в голову подставляться под выговор и накапливать метки обслуживания личного снаряжения, чтобы выиграть лишнюю пару минут.
- Ну и как? Вы там хоть успели?
- Так он тебе и ответит.
Рихард молчит. Не скажешь же им, что они просто целовались - и только. Враз из шутливого "девианта" превратишься в девианта самого настоящего.
Так и проходит вечер. Можно вытянуть ноги, можно валяться на кровати, можно читать или разговаривать. В течение тридцати минут. После перерыва на маленькую смерть, как называют сон в идеологических наставлениях, наступает следующее утро, а с ним - занятия.
Рихард не очень крупный, но подвижный: в спаррингах он может быть сложным противником даже для более сильных бойцов. Умеет принимать быстрые, да при том ещё и правильные решения - полезно на занятиях по тактике. Но лучше всего Рихарду удаётся планирование - прояви он чуть больше уважения к имперским стандартам дисциплины, попал бы в тыловое обеспечение, и не куда-нибудь, а в стратегическую группу. Пехоте, впрочем, его навыки тоже нужны - и топают будущие десантники по горам, ущельям, мёртвым долинам. Индивидуальный боевой комплекс, как скорлупа, прикрывает своё мягкое содержимое, мир снаружи становится картинкой, транслируемой сенсорами прямиком в глазной нерв. Во время таких маршей из сознания пропадает всё, кроме учебной задачи, и перебрось их в этот момент на какую-то другую базу - никто внимания не обратит. В самом деле: есть ли разница, где жить и учиться?
Для Рихарда такая разница есть. Командуя своим боевым звеном, отрабатывая задачи по маскировке, штурму подземных коммуникаций и выходу из-под ядерного удара, он против собственной воли продолжает беспокоиться. Что, если именно сейчас Империя затребует свежие силы и мобилизует всех курсантов без исключения? Что, если пехотинцев с многофункциональной базы 690 переведут в какой-то профильный центр? Дурацкое тянущее чувство отпускает лишь в тот момент, когда транспортный челнок ныряет в недра родной платформы, со щелчком смыкаются когти фиксаторов и курсантам наконец-то позволяют освободиться от механических оболочек. Прибыли.
И вновь ожидание - в этот раз особенно томительное, заполненное медицинским обследованием и доскональным разбором совершённых во время полевых занятий ошибок.
- Рихард восемь-восемь, не терять концентрации! - жёстко бросает инструктор.
Знал бы он, как это тяжело - сохранять в фокусе внимания аспекты завершённой уже операции, когда на расстоянии жалкой тысячи метров ждёт непоседливое создание, которое так хочется повидать. Почему, зачем - вопросы слишком сложны. Умом Рихард понимает, что виновата какая-то разновидность полового влечения - куда труднее объяснить, почему она приняла такие странные формы.
А стереопроекция старательно выводит маршруты, интегрированные графики, целевые и достигнутые показатели... "Может, обратиться к врачу?" - мелькает шальная мысль, от которой вдруг становится страшно. Нет, нет, нет. Всё в порядке. Лучше - нырнуть с головой в учёбу. Лучше - снова и снова доказывать наставникам высокий уровень овладения всеми навыками и дисциплинами. Лучше... лучше остаться.
А на следующий день...
- Ри!
И мир - весь мир, вся Империя, очерченная огненной Линией - становится отражением на дне чужих глаз. От этого тоже страшно - так страшно, что кажется, будто стоишь на краю уходящей в никуда бездны. Вот-вот провалишься, переступишь невидимую черту, станешь чужаком.
- Странный ты сегодня. Лицо потерянное.
Ну вот, заметила. Теперь не отстанет, пока всё не вытянет. Скрыть? Рассказать? Не пойдёт же Шейна к наставникам.... Или пойдёт? Или...
Рихард окончательно запутывается, но в этот раз рядом есть человек, который не упустит возможности вытянуть за ниточку весь клубок.
- Колись уже, бравый вояка. По тебе ж видно всё - и хочется, и боязно, и вообще.
- Что вообще-то?
- Вообще видно!
Шейна больно кусает за ухо. Настроение Рихарда она читает походя, без всякого напряжения: жуть! Хорошо, что товарищи так не могут.
Приходится сдаваться на её милость и рассказывать - запинаясь, не находя чётких определений.
- Гм. То есть тебе постоянно хочется меня видеть?
- Да.
- Гм!
- Что?..
- Ну, не сказала бы, что это меня беспокоит... - лицо Шейны становится хитрющим, - скорее даже, наоборот, - добавляет она уже в сторону.
- Почему? - не понимает Рихард, и тут же получает чувствительный тычок в бок.
- Потому! Тебе что, не нравится нравиться... то есть не нравится, что нравится проводить со мной время? Хрр, ужасно как звучит... Хоть понял, что я сказала?
- Примерно. Не то, чтобы совсем не нравится... Сам себя понять не могу. Это ведь мешает исполнению долга? Или нет? Разве правильное поведение...
- Ты что, повреждённый? Что бывает с настоящими девиантами?
- Коррекция. Или утилизация.
- Тебя как, через неё уже пропустили? Или утилизировали?
- Нет.
- И ты думаешь, что наставники не препарировали каждую твою глупую выходку, показатели жизнедеятельности, активность мозга и прочие данные? Да ты у них как на блюдечке! А что это означает?
- Что я не девиант? - удивился он простой мысли.
- Ну ещё бы! И вообще... Если хочешь знать, я тоже совсем не возражаю.
- Против чего?
- Против всего! Нет, ты точно девиант - только в плане интеллектуальной недостаточности! С какой стати, думаешь, мы так часто встречаемся? Потому что мне самой это нравится!
- А почему тебе нравится?
- Да потому что...
Шейна умолкает на полуслове.
- Не знаю. Нравится и всё. Возражаешь?
- Ни в коем случае. Значит, продолжаем?
- Продолжаем, конечно!
И они действительно продолжают - выкраивают минуты, дурачатся, целуются и смеются. И больше не спрашивают друг друга, зачем.
***
"Рихард 81901-5863-518 Нерамидес" - всплывают на стене медицинского отсека крупные зелёные буквы. Пора.
Личный идентификатор состоит из трёх частей: номера репродуктивного центра, в котором Рихарда вырастили из донорского генетического материала, года рождения и номера, под которым он, в рамках первых двух параметров, появился на свет. Где расположен центр 81901, неизвестно - Империя бережёт репродуктивные мощности, как зеницу ока. Кто были донорами, знают только базы данных. Близкие Рихарда - его учебное звено, наставники, Шейна. Будущее определено: стать солдатом человечества и посвятить себя войне с врагом.
А для этого - необходимо пройти обязательную модификацию. Человеческое тело, учат курсантов, несовершенно: у него медленные рефлексы, слабый иммунитет и шаткая психика. Оно быстро утомляется, плохо перерабатывает пищу, крайне неустойчиво к радиации. Империя совершенствует своё оружие. Империя совершенствует своих граждан.
Капсула биореконструкции обволакивает тело тёплым прозрачным гелем. Рихард знает, как это будет: в кровеносные сосуды и спинной мозг войдут зонды, микросвёрла проложат путь внутрь черепной коробки, а совершеннейшее из творений человека - объёмно-вычислительная машина - возьмёт на себя построение модели организма во всей его полноте. Сканеры, слой за слоем, считают структуру нервных, костных, мышечных тканей; миллиарды крошечных биомашин займут новое жилище и начнут перестраивать его в соответствии с заданной программой. Кропотливая работа продлится много дней - живые клетки и даже отдельные молекулы будут передвинуты, выращены, синтезированы и уничтожены, а то, что получится в итоге, будет отличаться от оригинала в той же степени, в какой серийная версия отличается от первого прототипа.
Рихард медленно засыпает, погружаясь в состояние, максимально близкое к состоянию смерти.
Когда его глаза открываются в следующий раз, вокруг уже нет ни инструментального геля, ни стенок капсулы. Кажется, что прошло несколько минут, в крайнем случае - часов. Тело пребывает в состоянии необычной лёгкости, с кровати оно взлетает, едва ли не игнорируя силу тяжести.
Полноправный гражданин. Готовый к применению инструмент. Рихарду не терпится опробовать нового себя в деле - взгляд фокусируется почти мгновенно, зрение приобрело непривычную остроту, движения точны, как у автомата. Возможность предоставляется быстро: обучение ещё не закончено, оно лишь выходит на новый уровень, когда накопленные знания необходимо превратить в практический результат.
Штурмы и высадки; падения с орбиты в маленьких саркофагах и огромных челноках; зачистки, оборонительные действия на разных ландшафтах, в условиях атмосферы и вакуума. Управление стаями вспомогательных машин, манипуляция крупной техникой, обеспечение координации и взаимодействия со всем комплексом сил и средств, составляющих имперскую армию. Рихард счастлив. Он стал достоин.
***
- Как это было? Расскажи, расскажи! - теребит его Шейна. - Неужели капсула - и всё, ты готов?
- Да. А как же ещё? Если бы я был в сознании, это помешало бы модификации.
- А теперь?
- Чувствую себя хорошо. Даже лучше, чем было раньше. Знаешь, словно всю жизнь смотрел сквозь мутное стекло, и думал, что цвета такими и должны быть. А потом стекло убрали - примерно так.
- Надо проверить, - уверенно заявляет девушка, чем и занимается в течение нескольких минут. Рихард не возражает.
- Мне пора, - наконец озвучивает он показания тикающего в голове таймера.
- Уже?..
- Мы осваиваем новые ИБК . Хочу ознакомиться с дополнительными материалами по изменениям в тактике.
- Так и быть. Увидимся завтра!
Стремительной чередой летят дни. Тренировки, учения, практические занятия - империя затачивает всё новые клинки, в которых так нуждается Линия. Короткие провалы сна разделяют насыщенную до предела программу, редкие мгновения отдыха кажутся чужеродными вкраплениями в ленте спрессованных событий.
- Всемь-восемь, к тебе пришли!
Рихард нехотя отрывается от наставления по имперской идеологии.
- Кто?
- Кажется, девица, к которой ты раньше бегал.
Шейна. Стоит возле наблюдательной площадки, опустив взгляд.
- Ты что-то хотела?
- Я... Ты давно уже не приходил. Вот, решила навестить.
- Сейчас время самоподготовки.
- Раньше тебя это не останавливало.
- Я был слишком безответственен.
- Ясно.
Рихард не слишком понимает, чего хочет от него эта девушка: время можно потратить с куда большей пользой. Глупые поступки, странные отклонения в поведении - к чему они могли привести? К счастью, подобные девиации теперь в прошлом. Факел странного влечения угас, прояснив сознание - всё, что казалось сложным, стало самоочевидно, всё, что пугало - рассеялось, как туман.
- Значит, больше не придёшь?
- Не вижу необходимости.
- А её и не было. Я так думаю.
- Не понимаю.
- И я не понимаю. Мне ведь не должно быть грустно - но почему-то... Как-то... Неважно. Странно это всё было, но я рада, что теперь ты спокоен.
Она уходит не прощаясь, не улыбнувшись. Это кажется неправильным - всего на мгновение. Остаётся лёгкое недоумение, но и оно быстро стирается, уступая вычислительные мощности мозга более важным вещам.
Рихард возвращается к самоподготовке. Впереди - всё ближе и ближе - дело, ради которого он живёт.
Линия. Боевая зона 8, планетарный театр.
Бледно-жёлтое небо Зоны-8 давно утратило цвет - бушующая второй месяц битва дышит пеплом и пылью. С орбиты это выглядит серым покровом, затянувшим южные регионы планеты, но внизу, в царстве каменистых равнин, выветренных скал и кварцевого песка, небесная мгла кажется котлом ядовитого варева, готового вот-вот пролиться на землю.
В этой точке Линии воля и разум Империи сумели сделать то, что до сих пор удавалось не так уж часто: флот одержал решительную победу в борьбу за околопланетное пространство и отрезал от поддержки более пятидесяти миллионов особей homo externus , размещённых в местах долговременного базирования - укрепрайонах южного полушария.
Сто восьмая и сто двенадцатая десантные дивизии, рассредоточившись на местности и зарывшись в землю, решали задачу контроля поверхности во втором секторе наступления - пресекали попытки противника просочиться малыми группами в другие регионы и, время от времени, двигались вперёд за валом артиллерийского огня, штурмуя и зачищая остатки оборонительных рубежей. Звено Рихарда занималось этим с самого начала операции, вот уже месяц не покидая своих ИБК, и уже дважды получало пополнения: от изначального состава в одиннадцать человек в строю остались лишь трое. Конца и края боевым действиям не предвиделось, противник, цепляясь за каждую щель, оказывал ожесточённое сопротивление и периодически обстреливал блокадный флот тяжёлыми ракетами из замаскированных ШПУ . Выявленные позиции немедленно уничтожались, но вскоре оживали новые - под их прикрытием осаждённые переходили в контратаки, выпуская из подземных укрытий стаи боевых роботов, применяя артиллерию и тактическую авиацию.
Вдаль от наблюдательного пункта, занятого восьмым звеном третьей роты, тянулась коричневато-рыжая, вспаханная равнина. По правую руку её ограждал смутно различимый в пыльной дымке хребет - утопающие в песке древние скалы, обгрызенные ветром и временем. Левый фланг прикрывали только соседи - где-то там, у мрачного горизонта, начиналась полоса ответственности сто восьмой дивизии. Ветер гулял над голой землёй, вздымал пыль, пытался зализать нанесённые сражением раны.
Рихард не знал, обитали ли в этом месте эндемичные формы жизни. Если и да - то теперь они гарантированно исчезли, попав между молотом и наковальней двух враждующих человечеств. Всё живое, что оставалось ещё на израненной пустоши, прибыло с далёких звёзд, вырыло при помощи инженерной техники обширные норы и высовывалось из них лишь затем, чтобы нанести планете ещё больше глубоких ран.
В наблюдательном пункте было по-своему уютно: укреплённые быстрозастывающим пластобетоном стены и толстые перекрытия позволяли надеяться, что укрытие выдержит если не прямое попадание, то, по крайней мере, близкий обстрел, а сразу три норы - только на четвереньках и проползти - вели на соседние позиции и к замаскированному выходу на поверхность. В паре сотен метров от этого логова лежал, выдавая себя за кочку, сенсорный блок, соединённый с позицией закопанным оптическим кабелем. Кроме Рихарда, здесь находились два ветерана из первого состава звена - Кройцер один-один и Роман четыре-девять. Оба спали, приткнув свои ИБК к голым стенам и контейнерам с топливными элементами, так что бодрствующий командир звена наслаждался временным одиночеством. Такие моменты выдавались нечасто, и Рихард научился их ценить, как ценят глоток воды посреди пустыни - напряжение непрерывного планирования и череды боёв сказывалось даже на его улучшенной психике.
Горизонт вспыхнул. Один за другим распустились девять огненных шаров, растеклись, выжигая и без того мёртвую твердь, и нехотя угасли, уступая место уродливым грибам. Следом полыхнуло где-то в пелене непроглядных туч, невидимая рука принялась выводить в воздухе десятки огненных полос, потом заговорила артиллерия - глухой рокот передавался через вибрацию почвы, заставляя стены убежища мелко-мелко подрагивать.
Со станции-ретранслятора нейтринной связи, опутавшей линию фронта подземными щупальцами, пришло сообщение, и Рихард вывел его поверх картинки от внешних датчиков.
"Оперативный штаб сто двенадцатой дивизии - всем подразделениям. В настоящий момент противник предпринимает комплексную атаку орбитальных сил и планетарных передовых рубежей в секторах 2, 3, 4, 9. Предполагаемое направление главного удара - стык секторов 3 и 4. Вспомогательные удары наносятся по секторам 2 и 9. Готовность по боевому протоколу 1."
Рихард хмыкнул, выждал несколько секунд, осматривая местность, затем не без удовольствия грянул по внутренней связи:
- Звено, подъём! Готовность один!
Отклики посыпались почти сразу. Схема подразделения быстро заполнялась зелёными звёздочками, ИБК за спиной приняли сидячее положение, чуть позже поползли отметки заполнения аварийных расходных комплектов - бодро по топливу и продовольствию, спотыкаясь - по тактическим комплексам.
- Командир, у нас три "Ската", заявка висит уже шестнадцать часов.
- Отбой, восемь-два. Тыловики обещают не раньше, чем часов через тридцать. Засчитываю готовность.
- Вот бы противник нам тоже её зачёл.
- Не канючь, восемь-два. Тыловики не виноваты, орбиталам сейчас непросто.
- Опять пощипывают?
- Вроде того. Полагаю, транспортная группировка вынуждена уходить на высокие орбиты.
- Лишь бы ударная за нею следом не ускакала, - вмешался насмешливый голос Кройцера. - Внешники без её подарков совсем спокойствие потеряют.
- Пока всё в порядке, один-один. Только что наблюдал девять подарков по переднему краю. Если...
Земля вздыбилась, подбросила хлипкое убежище куда-то вверх, попыталась перекрутить - затрещал, ломаясь, пластобетон, из огромной трещины в стене посыпались песок и мелкие камни. Погасли внешние сенсоры, противно запищал датчик ионизирующего излучения.
- А вот и ответный привет, - как ни в чём не бывало сообщил Кройцер.
- Отставить, один-один. Звено, устный доклад по обстановке!
- Первый, позиция в порядке.
- Второй, аналогично.
- Третий, аналогично.
- Четвёртый, частичное разрушение перекрытий, свободное сообщение с поверхностью. Нас изрядно засыпало, ИБК не повреждены.
- Пятый, аналогично.
- Шестой, аналогично.
- Седьмой, позиция не пострадала, разрушен тоннель к соседнему звену.
- Восьмой, аналогично.
- Девятый, позиция пострадала незначительно.
- Десятый, аналогично.
- Одиннадцатый, аналогично, - доложил сам себе Рихард. - Четвёртый, выкапывайтесь и отходите ко мне. Седьмой, проверьте тоннель к бывшей позиции седьмого, он может быть непроходим.
- Говорит четвёртый, приказ понял, выполняю.
- Говорит седьмой, восьмой только что оттуда. Пролезть можно, но там всё засыпано и небо видно.
- Седьмой, понял. Отходите на запасную позицию.
- Говорит оперативный штаб сто двенадцатой дивизии, - ворвался в уши резкий голос. - Всем подразделениям в подсекторах 2-1, 2-2, 2-3. Срочное сообщение. Ввиду полученных повреждений УК "Знамение" сходит с орбиты. ЛК "Сталинград" и ЛК "Венцбург" обеспечивают прикрытие. Ваша задача - обеспечение безопасности зоны выброса спасательных капсул. Параметры канала связи прилагаются. Подтвердить принятие пакета инструкций.
Тактический интерфейс мигнул сигналом получения кодированного пакета. Рихард отправил ответный ключ, подтверждающий подлинность получателя, и тут же запустил полученные инструкции на исполнение, введя в качестве параметра всё звено.
На тактической карте развернулась выделенная жёлтым зона - сорокакилометровый эллипсоид, в котором предполагалось приземление эвакуирующегося с корабля экипажа. Поверх карты мерцали отметки недавних ядерных ударов, а с условного запада тянулись багровые ниточки - направления вскрытых разведкой перемещений наземных войск.
- Боевая задача.
Рихард вытравил из голоса все эмоции, стремительно превращаясь в машину.
- Выдвинуться в обозначенном направлении, выявить и нейтрализовать активность противника в зоне ответственности, по необходимости - оказать помощь соседним подразделениям или высадившемуся экипажу. Порядок движения - косая цепь, интервал - шестьдесят, связь - Л2, "Скаты" - на пятьсот. Выдвижение по моей команде. Подтвердить.
Звено отозвалось слаженно; оставалось прояснить обстановку на поверхности.
- Первый, аварийный скан-блок и пакет "мух" наружу.
- Говорит первый. Готово.
Через пару мгновений картинка восстановилась. Качество серьёзно просело, снаружи гуляла поднятая близкими взрывами буря, а запасной скан-блок не обладал разрешающей способностью стационарного. "Мухи" - тактические дроны-разведчики - мотались в потоках воздуха, постепенно расширяя зону контроля, но ничего подозрительного не находили.
- Звено, слушай мою команду. Начать выдвижение!
Протиснувшись норой вслед за номерами девять и десять, Рихард выбрался на равнину. Вплотную от них, в какой-то паре километров, клубился гриб ядерного взрыва. От его подножия растекались облака мглы, видимость в оптическом диапазоне сократилась до нескольких десятков метров и продолжал ухудшаться. Далеко впереди отчётливо ухало: артиллерия с тыловых позиций пыталась расчистить дорогу выдвигающимся десантникам.
Первой пропала связь со штабом дивизии - без кабеля ИБК могли полагаться только на радиокомандную систему, зияющую прорехами и совершенно бесполезную после применения ОМП. Следом начали отказывать лазерные каналы внутри подразделения, и Рихард сократил интервал движения сначала до сорока, а потом и до тридцати метров - это было безопасней, чем выводить коммуникаторы на полную мощность, рискуя быть обнаруженными по их излучению. Сигналы позиционирования с орбиты - ненаправленные и мощные - порой ещё проходили, и звено двигалось довольно точно, сверяя их с показаниями инерциальной системы.
Ветер шуршал поднятым в воздух песком, царапался, штурмую броню десантных машин миллионами своих кварцевых солдат. Тихонько попискивал датчик уровня облучения, периодически возвращались из объятий бури "мухи" - подзарядиться и рассказать об увиденном. Три из десятка выпущенных уже пропали, заблудившись и растратив горючее, остальные сократили радиус патрулирования и держались поблизости. "Скаты" ползли впереди, действуя автономно, но их было слишком мало, чтобы составить надёжное охранение, и десантники шли вперёд, в любой момент ожидая столкновения с противником.
Когда до точки назначения оставалось не более двух километров, они увидели ударный крейсер "Знамение". В бурлящих небесах прорезался сотканный из мрака, размытый силуэт - непрерывно растущий, вскоре он нависал над равниной, как занесённый для удара клинок бога.
- Звено, увеличить скорость!
Рихард спешил туда, где его присутствия ожидал штаб дивизии - но сам крейсер отнюдь не торопился навстречу планетарным объятиям. Исполинский чёрный корпус, багрово светящийся от нагрева, изувеченный попаданиями, боролся с гравитацией во всю мощь уцелевших двигателей. Батареи ближнего боя раз за разом вспыхивали, обстреливая невидимые десанту цели, ракетные шахты продолжали извергать свои стрелы - экипаж корабля до последнего использовал вверенную ему технику для нанесения урона врагу. "Знамение" медленно сползало к западу, постепенно теряя высоту, но прежде, чем углубиться в контролируемую противником территорию, крейсер изрыгнул целую тучу ложных целей, окутался аэрозольными облаками, совершенно скрывшись из виду и маскируя выброс последней оставшейся на борту ценности - спасательных капсул с живой начинкой.
Сразу вслед за этим навстречу кораблю устремился десяток огненных змей. Несколько угасли в полёте, напоровшись на зенитный огонь, одна отвлеклась на "фантома", последняя ударила в носовую оконечность, вспыхнув нестерпимым сиянием.
Корабль, плавно скользивший в небесном вареве, споткнулся. Уцелевшая часть внешнего корпуса раскалилась ещё сильнее - системы охлаждения уже не справлялись с вышедшими на закритический режим реакторами, антигравами и теплом от ядерных попаданий. Ещё две ракеты воткнулись в подбрюшье, прекращая затянувшуюся агонию, и километровая махина, разом обретя вес, устремилась к земле.
- Укрыться!
Одиннадцать десантников ссыпались кто куда. Рихард, упав на месте, постарался вжаться в небольшую впадину, ковыряя манипуляторами неподатливый грунт и закрепляясь в своём жалком убежище.
Через несколько секунд ударная волна достигла звена. Как она выглядела, рассказали глаза гибнущих "мух" и "скатов": бурый, непроглядный вал, несущийся по равнине. ИБК мгновенно ослеп. Безумная сила вцепилась в Рихарда, пытаясь оторвать его от земли, да и сама земля, казалось, задышала, то ли просыпаясь, то ли пытаясь сбросить назойливых насекомых. Десантник впивался в её плоть искусственными когтями, упирался в торчащие из спёкшегося грунта камни - но когда опора под его ногой сама вывернулась и куда-то исчезла, вихрь подхватил девятисоткилограммовое тело так, словно оно ничего не весило. Мгновения свободного полёта сменились ударом, Рихард покатился по земле брошенной игрушкой и наконец замер, пытаясь сориентироваться. Пыль клубилась со всех сторон, звено молчало - полностью нарушенный строй вынудил лазерные коннекторы слепо таращиться в пустоту. Навигатор утверждал, что ИБК протащило более сотни метров - а значит, следовало вернуться и начать поиски подчинённых.
Несколько номеров нашлись почти сразу - их движущиеся фигуры засекли и опознали встроенные сканеры, командная сеть звена тут же восстановила свою структуру, и дальнейшие поиски продвигались уже более организованно. Обнаружить удалось девятерых - десятый номер исчез и времени на его ожидание уже не было.
С орбиты пробился кодированный сигнал - оттуда засекли падение нескольких капсул и теперь передавали их координаты в надежде, что войска на поверхности планеты сумеют получить эти данные. Приказ оставался в силе.
- Звено, слушай мою команду. Выдвигаемся к точке приземления ближайшей капсулы. Порядок движения - косая цепь, интервал - двадцать, связь - Л2. Выполнять!
Сквозь пыль, обозревая тактическую реальность - минута за минутой. Радиоактивный ландшафт выныривал из мглы и во мгле пропадал, реальность сохранил только пятачок земли вокруг строя, сканеры поминутно пытались сойти с ума, обнаруживая несуществующего врага и вновь теряя его через мгновение. Вдалеке не прекращались глухие удары. Артиллерия - не понять, чья - вслепую орудовала своим дробящим молотом, напоминая о лежащей под ногами линии фронта. Звено шло на зов.
Сегментированное тело змеи выскочило из песчаного наноса в полусотне метров от головы строя. Робот среагировал не на десантников - скорее, сам отлёживался после падения крейсера и теперь пытался разведать обстановку. Снаряды орудий первой пары разорвали его на части, но пустыня уже начала оживать: закопавшийся элемент боевого кластера внешников обнаружил цель. Десантники огрызнулись огнём. Они находились в лучшем положении, расстреляв несколько машин, пока те вылезали из укрытий и включались в общую сеть. В следующее мгновение огонь перестал быть односторонним.
Два лёгких танка, покрытые слоями адаптивной маскировки и банальными камнями, посаженными на клей, срезали первый номер и заставили остальных залечь, вновь, как несколько минут назад, ища малейших укрытий. Вокруг танков группировалась остальная стая - несколько четвероногих охотников размером с медведя, мелочь вроде змей и целая туча вспомогательных дронов.
Последние "мухи" взлетели из наплечной пусковой Рихарда, закружились, выдавая картинку - и одна за другой погасли, уничтоженные своими аналогами из вражеского стана. Этих секунд хватило на анализ тактической обстановки: кластер явно затруднялся использовать радиосвязь и держал свои машины на расстоянии прямой видимости, пытаясь, не разрывая построения, охватить позиции десантников полукольцом.
Боком, по-крабьи, перебегали из стороны в сторону лёгкие танки. Их передвижение прикрывали охотники, мелкие твари пытались рывком сократить дистанцию, отвлечь или вступить в ближний бой. Позиционная перестрелка неуклонно вела к поражению.
Рихард выпустил в середину вражеского построения несколько дымовых гранат. Его примеру тут же последовали товарищи - сеть не работала, но компьютеры ИБК умели выдавать решения, опираясь на анализ обстановки и прогноз действий друг друга, так что вспухшее аэрозольное облако накрыло и танки, и передний край собственной позиции, окончательно погружая поле боя в непроглядную для сенсоров мглу.
- Звено, в атаку!
Рихард проорал приказ прямо через внешние динамики - древний, примитивный способ отдачи команд, зато какой эффективный в условиях слепоты! - и перекатом покинул свою воронку. Темнота взревела голосами восьми автоматических пушек, вспучилась россыпью плазменных шаров там, где четвёртый номер работал гранатомётом, реагируя на обнаруженное движение.
- Пятый, восьмой! Бронебойными по сигналу!
В то место, на котором только что стоял Рихард, ударила граната - кластер прекрасно засекал акустические колебания и соотносил их с противником, но координировать собственные действия аналогичным образом не умел.
- Есть! - раскатился во все стороны бас пятого номера, интенсивность огня снизилась и Рихард прыжками метнулся вперёд, туда, где отчётливо лязгали паучьи ноги крупных машин. Навстречу вывернулся один из охотников - боком, не успевая развернуть пулемёты - и тут же покатился по земле, разорванный точной очередью. Во мгле шевельнулась живая глыба, звякнул металл - десантник кувыркнулся, над головой пронеслись разогнанные магнитным полем металлические стрежни, способные разрезать ИБК пополам. Сигнальная ракета ткнулась в бугристую броню танка, следом за ней грянули пушки - шестиногий паук со скрежетом завалился на бок, продолжая дёргать двумя торчащими в воздух лапами.
Ветер рассеивал аэрозольное облако, уцелевший танк, обнаружив цели, вновь загромыхал пушками, но теперь конфигурация боя оказалась не в его пользу: люди успели перебить во тьме большую часть ошалевшей свиты и теперь пользовались каждым мгновением, чтобы перенести огонь на основного противника. Машина успела поразить ещё двух десантников, прежде чем сама разлетелась тучей обломков, попав под перекрёстный огонь.
Тактический интерфейс Рихарда выдавал отметки шестерых выживших. Не много и не мало. Просто война.
- Звено, продолжаем движение!
В следующее мгновение - в который раз за день - небо рухнуло, затопив окрестности испепеляющим светом. Обожгло правый бок - броня не справилась с отводом тепла, и часть беснующихся джоулей проникла внутрь, опаляя плоть. Взвыл датчик облучения, прокатилась ударная волна - мир снаружи перестал существовать, сжавшись до изувеченной ИБК. Медблок что-то сообщал, вкалывая препарат за препаратом, но в голове крутилось только одно: старая, намертво вдолбленная строчка из наставления.
"Немедленно покинуть зону воздействия оружия массового поражения".
Броня нехотя отозвалась на приказ нервной системы. Навигатор указал направление. Медленно, на четвереньках, Рихард пополз прочь от локального ада, сотворённого тактическим ядерным ударом. Когда уровень излучения упал до приемлемого, попытался подняться на ноги. Со второй попытки это получилось, но ослепшая броня не выдавала картинку и для того, чтобы осмотреться, пришлось поднять глухое забрало и взглянуть на мир собственными глазами, прикрытыми лишь светофильтром и кристаллическим стеклом шлема.
На месте недавней схватки тлела очередная проплешина. Поблизости, все - в разной степени повреждённые, шевелились три ИБК. Помешкав, ожила лазерная связь. Счётчик подразделения упал до цифры "4".
- Звено, доложить о полученных повреждениях.
Собственный голос не так уж сильно отличался от хрипа.
- Второй... Внешние сканеры вышли из строя. Сохраняю возможность вести огонь. Мобильность снижена на шестьдесят процентов. Состояние организма удовлетворительное.
- Четвёртый. Внешние сканеры повреждены, остаточная чувствительность - не более сорока процентов. В остальном - порядок.
Голос пятого оказался синтезирован.
- Пятый. Говорит тактический интеллект. Большая часть систем вышла из строя. Мобильность - не более двадцати процентов. Состояние организма пилота - критическое.
Один живой, два полутрупа, один... скорее всего, уже труп, пускай и в говорящей броне.
- Звено.
У Рихарда пересохло в горле и он глотнул воды - движение гортани отозвалось болью.
- Приказываю продолжать выполнение боевой задачи.
Четыре машины, уже не гордо и стремительно, а неуклюже переваливаясь, двинулись к своей цели. Они шли на условный юго-восток - туда, где, наверное, ждала помощи капсула с беззащитными членами экипажа. За спиной гремело и вспыхивало - опомнившаяся имперская армия превращала в пар выявленные позиции внешников. Пройдя не более сотни метров, застыл, как статуя, номер пять - его оставили и побрели дальше, пока тактический компьютер убивал самого себя и все более-менее секретные системы машины.
Капсулу обнаружили через несколько минут: наполовину зарывшаяся в землю, обугленная и явно попавшая под удар зенитных средств, она, тем не менее, выглядела почти целой. Вокруг суетилось несколько отбившихся от стаи роботов, и звено Рихарда сократилось ещё на одного человека, превратившись не в звено уже, а в банальную пару. Вдвоём они вскрыли замок, воспользовавшись системой опознавания, и выволокли наружу три безжизненных тела во флотских защитных скафандрах - у каждого на плече мерцала тревожная оранжевая полоска, свидетельствующая о тяжёлом состоянии заключённого внутри человека. Всё, что могли сделать для них десантники - оттащить подальше от фонящей капсулы и заступить в охранение. До тех пор, пока не придёт помощь, или до тех пор, пока они остаются живы.
- Четвёртый... Ты же Сергей шесть-ноль, да?
- Так точно. Из последнего пополнения.
- Песни знаешь?
- Гимн?
- Нет, гимн сейчас не годится. Что-нибудь...
Рихард в очередной раз осмотрел клубящийся горизонт и махнул рукой.
...что-нибудь вдохновляющее, вроде песни про ту девчонку... с Родины.
- Разлилась ОДАБ огнистой тушей?
- Ага! - обрадовался Рихард и в меру сил подпел: - Дым и гарь поднялись над рекой!
- Выходила на берег Катюша!
- На высокий берег на крутой!
Они пели до тех пор, пока вездеходы спасательной группы, сопровождаемые танками, не подняли вокруг новую тучу пыли.
Линия. Боевая зона 8, орбитальная станция тылового обеспечения.
Что-то знакомое. Как старый, выверенный десятками поколений тактический интерфейс. Нет, не так: не на обратной стороне век, не в глазном нерве, а где-то глубже. В памяти? Подсознание зачем-то извлекает упакованные в паутину синаптических связей образы и тасует их, не давая опознавать. Собственное бессилие давит и продуцирует чувство беззащитности. Можно видеть - нельзя назвать. Можно чувствовать - нельзя осознать. Особенно это, белое...
Рихард понял, что его глаза открыты, лишь в тот момент, когда люминесцентные панели перешли в вечерний режим и сбавили яркость. Заплутавшее в глубинах сна сознание медленно выплыло навстречу органам чувств, милостиво подключилось к их рецепторам и начало давать имена объектам материального мира.
Медотсек. Орбита. Восстановление. Память - теперь услужливая, как бытовой робот - выдала список понесённых потерь и собственных повреждений. Погибшее звено, ожоги, недопустимый даже по меркам модифицированного организма уровень облучения...
Засыпая в санитарном челноке, он не особенно надеялся снова открыть глаза. Уничтоженная кожа и мышечные ткани на правой половине тела, изъеденный гамма-вспышкой мозг - веская причина, чтобы отправить раненого на утилизацию, освободив место для более перспективного пациента. Нет. Не отправили. Починили?
Он пошевелился, понимая, что находится внутри капсулы биореконструкции. Инструментальный гель плотно обволакивал тело, из кровеносных сосудов торчали жгуты тончайших трубок, питая организм и поддерживая работу снующего внутри роя машин-ремонтников. На лице - дыхательная маска. Судя по её наличию, пробуждение было плановым, а, значит, можно не беспокоиться, можно снова провалиться... Стоп. Провалиться во сны нельзя. Сперва необходимо выяснить, на что смотрели его глаза во время пребывания в беспамятстве.
Умение фокусировать взгляд вернулось легко - куда труднее оказалось удержать этот фокус, не дать ему снова разъехаться, превратив реальность в набор расплывчатых пятен. Медленно, сохраняя концентрацию, Рихард посмотрел направо и налево - насколько смог без помощи зафиксированной головы.
Капсулы. В той, что справа, кажется, кто-то есть - там виднеется чёрное и большое. Та, что слева - пуста. А по центру...
Прямо по центру, загораживая капсулу за своей спиной, кто-то стоял. Сквозь слой инструментального геля нельзя было рассмотреть все детали, но чёрный флотский комбинезон, высокая шея и густая, короткая шапка пшеничных волос угадывались безошибочно. Офицер? Знаков различия не разобрать... Кто-то знакомый?
На этой мысли глаза окончательно вышли из повиновения, мир утратил чёткость, а затем и померк.
Следующее пробуждение оказалось не в пример легче. Рихард пришёл в себя на кровати, бегло провёл осмотр тела - исчезли несколько шрамов, да кожа с правой стороны стала куда белее - и оделся достаточно быстро, чтобы встретить врача в подобающем виде. На подтянутого старичка в белом, обладателя бионической руки и пронзительных жёлтых глаз, прыть пациента впечатления не произвела. Не говоря ни слова, тот ощупал грудную клетку и правую руку десантника, оттянул жёсткими пальцами челюсть, заглянул в рот, проделал несколько резвых пассов, следя за реакцией, и наконец удовлетворённо хмыкнул.
- Вы в хорошем состоянии, молодой человек.
Врач выжидательно поглядел на Рихарда, и, не дождавшись ответа, продолжил:
- Похоже, вас это не удивляет, а зря. Баловство с ядерным оружием плохо совместимо со здоровым образом жизни.
Рихард не понял, что такое "здоровый образ жизни", но на всякий случай решил не спорить: для любого пехотинца врач - сродни волшебнику или ангелу, волен карать и миловать, а порою - и воскрешать.
- Вы знаете, насколько пострадали?
- Глубокие ожоги шестидесяти процентов поверхности тела и многократное превышение предельно допустимой дозы облучения.
- Молодой человек, вы были трупом. Ещё не осознающим факта своей смерти, накачанным инструментальной химией и банальными наркотиками трупом. Тело, допустим, дело относительно наживное - хотя ещё немного, и вы бы красовались с такой же лапой, как и моя - но ваш мозг...
- Мой мозг? - переспросил Рихард, когда пауза затянулась.
- Вы не испытываете расстройства памяти, молодой человек? И представьтесь уже - мне недосуг запоминать метки всех пациентов, но именовать вас молодым человеком донельзя глупо. Будь вы старым или, того хуже, не человеком, вас бы здесь не было.
- Сержант Рихард 81901-5863-518 Нерамидес, командир третьего звена первой бригады сто двенадцатой десантной пехотной дивизии!
- Положим, уже не сержант...
Разжаловали? Рихард принял новость со спокойствием фаталиста, но, опустив взгляд на идентификатор комбинезона, с некоторым удивлением обнаружил там лейтенантскую звёздочку.
- Вот-вот, лейтенант Нерамидес, - выделил звание старичок. - Внимание, как я погляжу, рассеянное? Ваш мозг мы реконструировали в течение двух недель, и то, что вы сейчас со мной беседуете, без хвастовства можно назвать медицинским чудом.
- Какова моя категория годности? - спохватился Рихард.
- Пока - прежняя... Условно. Условно, понимаете? Вы под наблюдением, весь восстановительный период. Признаюсь - не без моего вмешательства. Две недели - на месяц ваше командование поскупилось - вы моя собственность.
- Какие будут распоряжения?
- Угомонитесь, лейтенант Нерамидес. Мы на местной тыловой станции, у вас отпуск. Каждое утро - ко мне в медблок, снимать показания.
- Простите?..
Видимо, замешательство слишком отчётливо проступило на его лице, потому что старичок сухо рассмеялся, помахивая искусственной конечностью.
- Вы в отпуске. В отпуске, понимаете? У вас когда-нибудь был отпуск?
- Нет.
- Тут уж ничем не могу помочь. Вот ваша личная карта с назначением и адресом жилого блока. Делайте, что хотите - спите, занимайтесь сексом, читайте, гуляйте в оранжерее - но каждое утро, не позднее девяти, жду вас здесь. Всё, исчезните - иначе я убью на вас больше времени, чем стоят все потенциальные результаты!
***
Коридоры станции, в которые выставили Рихарда, проектировал человек со странной фантазией. Кое-где их белое покрытие украшали контуры растений, наполненные медленно перетекающими друг в друга оттенками холодных цветов - нежными, чуть заметными. Каждый раз, поворачивая голову или переводя взгляд, десантник находил, что окружающее его пространство чуть заметно изменилось, и это ощущение тревожило привыкший подмечать мельчайшие детали обстановки мозг. Всюду сновали люди. Их было не то, чтобы очень много, но два или три человека постоянно находились в поле зрения - немыслимая вещь на военных кораблях, где каждому члену экипажа всегда отведено место согласно текущему расписанию. Никто из этих людей не был ни командиром, ни подчинённым, они просто шли по своим делам, не обращая на Рихарда никакого внимания, и тот внезапно понял, что не понимает, как с ними взаимодействовать.
Захотелось спрятаться.
Карта указала дорогу к жилому блоку, в одной из галерей которого нашлась выделенная согласно приказу ячейка. Радом с дверью, прислонясь спиной к медленнотекущим цветам, кто-то стоял: этот кто-то повернулся навстречу Рихарду, демонстрируя чёрный флотский комбинезон, серебряную звезду старшего лейтенанта, и, наконец, изящное лицо с чуть вздёрнутым носом. Внимательные глаза с красноватой радужкой смотрели так пристально, словно их обладательница разглядывала не человека, а диковинного экзобиота.
Девушка загородила дверь, вынуждая к ней обратиться.
- Товарищ старший лейтенант, разрешите пройти!
- Не разрешаю.
- Так точно.
Рихард прислонился к стене поблизости, приготовившись ждать, пока старший по званию не соизволить сдвинуться с места, но незнакомку это решение не устроило: она негромко рассмеялась и примирительно подняла руки.
- Я тебя знаю. Ты - Рихард восемь-восемь Нерамидес.
- А вы?.. - начал было десантник и осёкся. В памяти всплыло видение человека, застывшего перед капсулой биореконструкции, но ниточка на этом не прервалась: где-то глубоко-глубоко выдернули пробку и поток воспоминаний фонтаном ударил в верхние слои сознания, щедро вываливая на Рихарда фрагменты и осколки былого.
- Шейна.
- Узнал-таки?
- Да. Только сейчас. Ты приходила в медблок?
- Ага.
- Зачем?
- Посмотреть на того, кто меня спас.
Набор фактов сложился в картинку, прояснив ситуацию.
- Ты из экипажа "Знамения"?
- Именно. Из той части экипажа, которую обнаружило звено сержанта Рихарда Нерамидеса. Забавное совпадение, не находишь?
- Я не знаю, что на это ответить.
- Это вполне ожидаемо. У вас, пехоты, ситуационное мышление развито чуть лучше, чем абстрактное. А у нас, на флоте - наоборот.
Она тряхнула густыми русыми волосами, потянулась, пошевелила плечами - никогда не отличавшийся проницательностью Рихард с удивлением понял, что читает эти жесты, как книгу: девушка просто не знала, что ещё сказать.
- Ты знаешь, что такое "отпуск"? - пришёл он ей на помощь.
- Знаю, а что?
- У меня отпуск. Что мне полагается делать?
- Что хочешь.
- Это я уже слышал. Но я не знаю, чего мне хотеть. Личные желания на войне неприемлемы.
- Когда ты в отпуске, ты не на войне. Подумай о чём-нибудь. Сделай что-то такое... необязательное, но интересное. Представь, что война закончилась и тебе надо себя занять.
От обилия и вычурности предложенных альтернатив закружилась голова. Разумеется, война никак не могла закончиться в ближайшую сотню лет, но если представить... если...
- Страшно.
- Ну ты даёшь!
Шейна улыбнулась - широко и открыто, рассеивая этой улыбкой наносную жёсткость. На одно мгновение она словно бы стала ещё более - даже непривычно - знакомой.
- Я думаю, ты могла бы рассказать мне про свою часть сражения. Это интересно.
- Что, в самом деле? Впрочем... Внутрь давай зайдём, чтобы проход не загораживать.
Они втиснулись в жилую ячейку: кровать, санблок, столик и аварийный терминал. По потолку и стенам, приветствуя вошедших, медленно заструились цветы - теперь не клэйтронные, как коридорах, а голографические, куда живее и ярче. Места для двоих хватило впритык: пришлось сесть на кровати лицом друг к другу, поджав под себя ноги.
- Я видела вас - сверху.
- Наше звено?
- Нет. Вообще. Вас всех. Сверху всё очень маленькое - отметки, точки. А у меня в руках ластик. Вернее, я сама - часть руки, которая держит ластик. Когда нас сбили, я больше всего жалела, что не успеем растратить весь арсенал. Жалко же. Каждая боеголовка - как... как живая. Должна вспыхнуть и сжечь дотла хотя бы нескольких врагов.
- Поэтому не эвакуировались раньше?
- Да. Капитан сказал - стреляем до последнего. Мы так и сделали. Потом остатки группы безопасников стали засовывать, кого могли из специалистов, в капсулы. Меня сдёрнули с распятия. Знаешь распятие? Это нейроинтерфейс оператора. Но сухой. Мокрые интерфейсы у капитана, навигаторов и старшего комсостава. Вообще, у главных администраторов, надзирающих за целым комплексом систем. Они все погибли, только главный инженер спасся. У нас, операторов, попроще - подключение ко входным каналам, стойка с фиксацией и амортизатором... Я совсем ошалела, когда соединение принудительно разорвали. Только что парила над землёй, вгоняла ракету за ракетой по внешникам - и вот меня тащат по отсекам, там дым уже едкий, жара, переборки вспучены... А потом отстрелили с перегрузкой - и всё. Следующее воспоминание - кто-то меня вытаскивает из капсулы, а я ни пошевелиться, ни языком болтнуть не в силах.
- Мы наблюдали падение крейсера.
- Впечатляет, наверное. Страшно было?
- Нет. Умереть можно в любой момент.
- У нас, на флоте, не так. Пустота же. Смерть не подкрадывается, её издалека видно.
Темы для разговора закончились. Рихард, непривычный к долгим беседам, замолчал, пытаясь, по совету Шейны, разобраться, чего ему теперь хочется.
- Война. Ты советовала представить, что она закончилась.
- Ага.
Девушки забилась в угол кровати, примостив голову на колени и обхватив их руками.
- В старинных культпаках часто использовалась тема столкновения интересов человечества и внеземных цивилизаций. Обычно проблема разрешалась войной. Ты не находишь это странным?
- Что именно?
- Войну с другим видом. Зачем? Разные виды легко сосуществуют.
- И только ветви одного древа не уживутся?
- Да. Мы ведь воюем не за планеты, а за право присвоить себе генетическое наследие homo и продолжить линию в одиночестве. Что-то вроде ultimate heir, если припомнить полевой разговорник. Точь-в-точь как наши предки, которые не смогли ужиться с неандертальцами.
- А неандертальцами будут экслинки - или мы?
- Тот, кто вымрет по итогам конфликта.
- Значит, война на уничтожение. Это было ясно с самого начала. Беспокоишься?
- Пытаюсь размышлять. Представлять варианты будущего.
- И это похвально. Кстати, спасибо за помощь там, на планете.
- Нет причин благодарить. Выполнял свой долг.
- Долг - он перед империей. А благодарю тебя - я, старший лейтенант Шейна один-семь Эннияр, от своего лица. Мне пора.
***
Оставшаяся часть дня, потраченная на попытки "изобрести желания", оказалась на редкость бестолковой. На станции кормили не концентратами, а полноценной едой, употреблять которую полагалось в специально отведённом помещении - многоярусном цилиндре, секции которого отделялись друг от друга живыми растениями. Доставляемая централизованной системой пища покоилась в пластиковых контейнерах с приложенными инструментами - Рихард подсмотрел, как нужно ими пользоваться, у соседей, и тщательно прожевал свою порцию, силясь понять, для чего нужно поддерживать такую древнюю и затратную традицию.
На второй день тягостного безделья его мысли сами собой обратились к Шейне - единственному знакомому объекту в пределах относительной досягаемости. Мысли вызывали беспокойство: к воспоминаниям о странных и нелепых эмоциях, бушевавших когда-то внутри, а потом растаявших без следа, примешивалось чувство потери. Оно становилось всё острее, раздражая и отвлекая от более рационального времяпрепровождения, пока Рихард не отказался от борьбы, пытаясь понять причины своего состояния. Беспокойство дополнилось любопытством - в конце концов, ситуация вполне подходила под определение "необязательного, но интересного", а значит, не было причин, чтобы отказать себе в попытке решить загадку.
Третье утро на станции застало Рихарда перед дверью жилой ячейки старшего лейтенанта Эннияр - а сам он застал Шейну сонной, растрёпанной и совершенно голой.
- Ри?.. - пробормотала она, сидя на кровати и чуть покачиваясь в такт колеблющейся на стенах проекции травы. - Что ты здесь забыл?
- Поговорить.
- Забыл поговорить?
- Нет. Не забыл. Хотел.
- Ааа... А. Наконец-то стал понимать природу необязательных желаний?
Сонливость слетела с Шейны, Шейна слетела с кровати, споткнулась, но удержала равновесие и заскочила в санблок.
- Подожди, я сейчас! - донеслось оттуда сквозь шум воды.
Через пять минут перед Рихардом стоял уже другой человек - аккуратный подтянутый офицер, впрочем, не слишком строгий на вид.
- Так о чём ты захотел побеседовать?
- Ты помнишь, как мы встретились?
- Эээ... Кажется, совместные курсы вторичной социализации... Мы были в одной паре.
- А потом мы по какой-то причине стали очень близки. Я пытаюсь понять, по какой.
- Вот оно что. Удивил. А почему вспомнил?
- Не знаю сам.
Рихард сел на столик, по привычке пытаясь поудобней зафиксировать тело.
- Сейчас мне кажется странным собственное поведение. Но тогда всё было по-другому, и это я тоже помню. Почему я могу вспомнить всё, что со мной происходило, но не могу понять, почему оно происходило так, а не иначе?
Взгляд Шейны слегка потух; девушка замерла на кровати, о чём-то размышляя. Потом неуверенно проговорила:
- Не знаю. Не понимаю. Ты ведь был для меня важен... Точно был. Но теперь я не могу сказать, почему. Вспомнить... Иногда мне хочется вспомнить.
- Тоже?
- Да. И раньше бывало, а теперь ты облёк это чувство в форму. Я помню, как очень тебя ждала, как радовалась, когда ты приходил, и огорчалась, когда опаздывал. Ещё помню, как было плохо после того, как ты перестал со мной видеться. Да я же злилась!
- Злилась?..
- Ага. Совершенно точно. Сперва мне хотелось тебя убить, потом стало просто грустно. А позднее... кажется, всё прошло. Похоже на поведенческую девиацию.
- Одну и ту же сразу у обоих?
- Одну. Может, что-то вроде сексуального влечения?
- Но мы только целовались - и больше ничего.
- Это потому что ты... Стоп.
- Что?
- Откуда я знаю, почему...
На её лицо вползло выражение узнавания, смешанного с ужасом.
- Нет! Это не могла быть я!
- Успокойся.
- Да я спокойна! Но сейчас, когда фильтрую те свои мысли... Они просто в голове не укладываются. Будто мне их внушили...
- А может, наоборот?
- Хочешь сказать, убрали?
- Шейна, когда ты пришла в норму после того, как мы перестали видеться?
- Где-то... Примерно через год, я так думаю.
- Модификация.
Она поняла без лишних вопросов.
- Значит, мы всё же были девиантами.
- Да, мы были. В модификацию входит коррекция психики. Поэтому нам позволяли делать всё, что мы делали. Отклонения были незначительными, когда пришло время - их скорректировали.
- Вот, значит, в чём всё дело...
- Ты сожалеешь?
- Теперь? Не знаю. Фантомные боли - вот на что это похоже. Что-то отрезали, но мозг-то помнит, что оно - было.
- Тогда подведём итог. Мы испытывали взаимное влечение.
- Определённо.
- Сексуальное или нет?
- Определённо. Уж я-то знаю.
- Откуда?
- Оттуда! А каким оно, по-твоему, было? Только отягощённое какими-то эволюционными атавизмами, вроде длительной привязанности к одной конкретной особи. Раньше люди образовывали постоянные пары. Вот и в нас... такое проснулось.
- Это грустно, - зачем-то произнёс Рихард. Почему это грустно, объяснить он не смог бы даже себе, но Шейна только кивнула, снова погрузившись в молчание.
Память тянула, ныла, как не обработанная вовремя рана.
- Давай займёмся сексом?
- Что?..
В её глазах оттенка красного дерева мелькнуло удивление.
- Мы ведь этого так и не сделали друг с другом. Давай завершим историю.
- Думаешь, это нам поможет?
- А есть ли разница?
- В самом деле... Тогда давай!
Они разделись и обнялись, неуклюже пытаясь гладить друг друга приспособленными к другим задачам руками. Потом поцеловались - вместе ощущая привкус ожившей на мгновение памяти. И позже, преодолев странную застенчивость и доводя друг друга до оргазма, ни один из них не мог бы сказать - кто именно испытывает забытое чувство нежности, прижимая к себе любовника: два офицера, прошедших смерть и огонь - или два подростка, нашедших себя на далёкой базе 690.
А потом дверь в прошлое закрылась - теперь уже навсегда.
Линия. Боевая зона 8, орбитальный театр.
Корабли флота обрушили с небес молот ядерного огня, расчищая дорогу десанту.
Рихард, покоясь в своём коконе, улыбнулся. Тепло, поселившееся внутри, так и осталось тенью прошлого, но по-прежнему грело. Сожаления об утрате чего-то важного растаяли, сменившись уверенностью: то, что было - было не зря. Люди теряют и находят, попытки сохранить всё на свете бесплодны, а на место утраченного всегда придёт новое - главное, чтобы это место оставалось открытым. Он улыбнулся ещё раз и прогнал девиантные мысли, подключаясь к общему каналу связи. В уши грянул хор, и Рихард влился в него, став единым целым с миллионом солдат человечества.
Пехота империи пела, падая на полыхающую планету.
Примечания:
ВКС - военно-космические силы.
ИБК - индивидуальный боевой комплекс.
Homo externus - человек внешний, имперское название Врага.
ШПУ - шахтная пусковая установка.
ОДАБ - объёмно-детонирующая авиационная бомба.
Культпак - культурный пакет, общее наименование отдельных (воспринимаемых, как более или менее автономные) образцов художественной культуры - книг, фильмов, картин и так далее. Явление считается устаревшим.
Экслинк - от extra link - дополнительное (лишнее) звено. Одно из жаргонных наименований homo externus, наряду с внешниками. Также ауты, ауткинды - от самоназвания authkind, authentic mankind, доминанты, домкомы - от Dominant Community.
-
-
06.11.2014 в 20:53-
-
06.11.2014 в 21:26