Опыты

[Бледный]

Продолжаю учиться что-либо описывать. На конструктивную критику уже не надеюсь, но если кто-то захочет указать на мои ошибки, буду благодарен.

Ещё с перевала заметили они столбы дыма, поднимающиеся в хмурое небо над предгорьями Таны, и в тревоге ускорили свои шаги, заставляя вьючных коней едва ли не бежать следом. Солнце наконец пробилось сквозь полог туч, разогнав липкий утренний холод, но лишь усилив страшные подозрения, терзавшие путников. Никто не проронил ни одного слова, словно боясь неосторожно разбить последнюю, призрачную надежду – вместо этого оба спрятались в кокон молчания, не желая вслух признавать то, что каждый давно понял в душе. Горел Кир Калон.
Наконец горная тропа, долго петлявшая меж валунов, вывела их к обрыву и устремилась вниз по уступам и узким карнизам. Новый день окончательно вступил в свои права, раскрасив простирающуюся внизу равнину белыми пятнами последнего снега и чёрными проплешинами пробуждающейся земли. Двое замерли на краю, оставив лошадей позади. Ветер трепал дорожные плащи, лишь усиливая тишину своей неустанной песней. Пофыркивали уставшие кони, не желающие отставать от хозяев. В этом покое они и узрели то, о чём боялись сказать.
Пожарища почти улеглись, но дым всё ещё поднимался навстречу ждущему его ветру и рассеивался в прозрачном воздухе. Проломленные в нескольких местах стены остались немым напоминанием о павших защитниках. Почерневшие, лишённые крыш дома – о ярости тех, кто пришёл сюда с огнём и железом. Кир Калон пал. Никто не произнёс этих слов, но они всё равно прозвучали – тихим шелестом, звоном металла, скорбным запахом гари. Прозвучали и повисли в воздухе, и тогда двое, стоящие на обрыве поняли, что опоздали. События стронулись, и ничего более нельзя было ни предугадать, ни исправить – отныне они будут всего лишь бежать следом, силясь догнать всадника судьбы, что-то понять, помочь тем, кому они ещё в силах помочь.
Медленно, уже никуда не спеша, стали они спускаться вниз. Чем ближе становились руины крепости, тем сильнее чувствовался повисший в воздухе запах отчаяния, страданий и смерти. Никто не вышел навстречу и они беспрепятственно миновали заставу, провожаемые незрячим взором чёрных бойниц. Совсем недавно здесь дежурила стража и воины в островерхих шлемах перешучивались с пастухами овец, ведущими своих блеющих подопечных на выгон… Не было слышно лая собак, скрипа тележных осей, кудахтанья вездесущих кур, звона кузнечного молота и всех тех звуков, что обычно наполняли каждую минуту жизни старинной крепости. Жизнь умерла. Чья-то сила прошла от края до края, беспощадно уничтожив всё, что могло говорить и двигаться, а остатки своего пиршества предала огню.
Первых мертвецов они увидели у ворот – мужчины в накидках стражи были прибиты копьями к створкам, жестокой насмешкой даже после смерти оставленные на посту. Совершившие это не могли знать, что в глазах путников, спустившихся с перевала, издёвка стала последней почестью. Не сговариваясь, они поклонились воинам и ступили в кольцо стен Кир Калона. Не так хотели они прибыть сюда, не к обгорелым развалинам, и теперь сердца обоих сжимались от горя и бессильной ненависти. Бессильной пока, но как цветок рождается из бутона – так и гнев, готовый обрушиться на головы врагов, холодный, яростный и неотвратимый – взрастает из ненависти, из горя по тем, кто мог жить – но был ввергнут в тьму.
Всё так же молча шли они по опустевшим улицам, усыпанным пеплом, мусором и поломанной утварью. Одинокий башмак, деревянная кукла, тачка, наполненная камнями – видно, пытались засыпать ими пролом… Кое-где находили трупы – на порогах закопчённых домов, в сточных канавах и ямах… Дородный мужчина с разрубленной головой валялся на выходе из бывшей пекарни – чудом уцелевшая вывеска раскачивалась на петлях. Рядом лежал простой меч с кожаной рукоятью. Один из спутников остановился, подобрал клинок и сунул за пояс. Второй лишь бросил взгляд, и они продолжили путь. Мёртвых было на удивление мало, но тех, кто попадался на глаза, убили с невероятной жестокостью. Мать с ребёнком, пробитые одним копьём и распятые на дверях дома, стали лишь прелюдией к тому, что захватчики оставили на главной площади. Трёхэтажный каменный дом наместника, увенчанный колокольней, высился над картиной бесчеловечного зверства. Окна были выбиты, словно старое здание не могло смотреть на то, что сотворили под ним. Высокий столб, водружённый в центре площадки, стал виселицей для десятка горожан. Чуть ниже, футах в семи от земли, шёл второй ряд перекладин, и то, что висело на них, мало походило даже на трупы. На нескольких людях можно было узнать воинские накидки, другие оказались настолько исполосованы и вымазаны засохшей кровью, что нельзя было понять – мужчины или женщины нашли конец в руках палачей.
Под столбом было свалено в кучу не меньше пяти десятков тел, хранящих на себе следы мучительных пыток. Стражники, мастеровые, дети, старики, женщины – невероятная злоба затронула всех без различия. Один из путников, тот, что подобрал чужой меч, опустился на колени, спрятав под капюшоном лицо. Его товарищ остался стоять, твёрдо глядя вперёд. Столб и тела убитых отражались в его глазах. Скорбь, столь мало знакомая, наполняла его душу, заставляя смотреть и смотреть на казнь.
Первое слово, прозвучавшее в разорённом городе, показалось непривычным, чужим, неуместным среди царства смерти.
- Пожалуй, я последую твоему обычаю.
Коленопреклонённый мужчина поднял голову, глядя, как сказавший это подошёл к мёртвым людям, наклонился возле тела совсем юной девушки и поднял отрубленную руку, сжимающую тонкий кинжал. Бережно разжал пальцы и спрятал блестящий клинок. Потом поклонился и отошёл назад, к стенам окружавших площадь домов.
- Силькрейст.
Мужчина в капюшоне поднялся на ноги.
- Здесь не всех убили. Мало тел. Слишком мало.
Говорить было тяжело и слова вылетали через силу, отрывисто.
- Остальных угнали…
Силькрейст кивнул, продолжая смотреть в неведомую ему самому даль.
- Куда… мы пойдём теперь?
- Не знаю. Я ничего не знаю… Кто пришёл, сотворив всё это… Зачем…
- Кто – этого я тебе не скажу.
Тяжёлый взгляд скользнул по всей площади.
- Они не оставили ничего. Даже копья, на которых висят тела – копья стражи. Ни клочка, ни кусочка… Только люди так не воюют. Никто, даже Небесная Эрия.
- Люди ещё и не на такое способны… А мы – мы должны отправляться дальше. Долг есть долг. Надеюсь, Линдорн не постигла такая участь… Очень надеюсь.
Силькрейст замолчал, снова унесясь мыслями далеко в пространстве и времени, ища утешения в памяти о своём родном тёплом городе.
- Дайх, надо оказать им последние почести.
- Надо бы… Но нас только двое, и время не будет ждать.
- Я сам. Пожалуйста, отойди.
Он скинул плащ, оставшись в тёмном длиннополом одеянии с ремешками на рукавах и широкими разрезами снизу. На левом плече алела узкая ленточка. Шагнул ближе к столбу, развёл руки и опустил ладонями вниз. Утихший было ветер шевельнулся, обвил разбудившего его человека, растрепал тёмные волосы и вдруг исчез. Силькрейст несколько мгновений стоял неподвижно, вся фигура его исполнилась странной власти, прямая и напряжённая, словно тетива лука. Затем опущенные руки рванулись вверх и сошлись на уровне груди. В тот же момент, поглотив и кошмарный столб, и лежащие перед ним тела, вверх ударила стена ревущего пламени. Сразу сникнув, Силькрейст повернулся и не оглядываясь пошёл к улице, на которой его дожидался Дайх.

@музыка: Тишина

@настроение: Обычное

@темы: Рассказы