Тёмные пришли времена, недобрые. Скачут по земле всадники из конца в конец, скачут, а за спиною их дым и пламя стеной, да не видит того народ, не видят того князья с государями, а тот лишь видит, кто в пелене грядущего прозревает, взором орлиным рвёт тенета обмана. На то ли дана мне жизнь была, чтоб увидеть конец времён? Для того ли я улыбался солнцу, светилу яркому, для того ли омывал тело в водах реки прозрачной, затем ли песни слагал? Да, был я светел и благ, но туман дней минувших ныне укрыл то время. И вот, стою я на тверди каменной, смотрю на землю со стен высоких, и нет у меня ни улыбки доброй - кривой оскал заменил её, ни друзей верных - сгинули они, ни девы с кудрями златыми - бежала она той тьмы, что укутала мою душу.
И песни мои подобны вою ветра над руинами крепостей.
Да и может ли быть по другому, когда слетается вороньё на пир, и волки стаями рыщут, и грех - не грех более? Подошёл к концу и мой путь.
Посох колдовской - не подведи в битве! В далёком Кзарде древко твоё срубили, чёрного дерева в ночь безлунную, топором серебряным. Девять лет дерево то сушили, драгоценными маслами умащивали, девять месяцев стеклянными ножами точили, девять дней заклятия над тобой читали. Везли тебя на галере морем Арфийским, везли к мастерам Шанара, красной сталью оковали, из глубин земли камень чёрный достали, чернее сердца великой тьмы, алмазной пылью гранили, росой омыли, на тебя водрузили... Помнишь ли, как как от небес до земли сводил ты силу, богам подвластную, как кровь моя тебя поила, как врагов смерть косила? Воистину, ты мне ближе каждого из людей, и сестры и брата, коих не имею, не подведи же хозяина своего...
А ты, друг дорогой, кинжал в ножнах драконьей кожи? Ярок рубин, венчающий твою рукоять, в недрах гор ты был скован, ледяной бурей заточен, чужими душами вскормлен! Знаю, своя воля тебя ведёт, но исполни же последнюю просьбу: не подведи завтра. Щедро напою тебя жизнями, вдосталь болью порадую!
А больше мне и не к кому обратиться.
Вижу - копий в том войске больше, чем деревьев в лесу. Вижу - почернел от них горизонт, полыхает закат алым пламенем, стонет сама земля под поступью тяжкой. Велика крепость наша - а пред ними мала. Крепка гордость наша - а и того не хватит. С первыми лучами восхода ударит в эти стены чёрный прибой, кровавой пеной взъярятся людские волны, громом взлетят боевые кличи да звуки битвы!
Нет надо мною бога - на заклятия променян всевышний, да только завтра те заклятья станут нужнее молитв, прольются они злым дождём на чужие головы! Ветер станет острее булатной стали, пламя расплескаю щедрой рукой, смертью засею да прахом развею! Много тьмы в моём сердце, много жизней уведу за собой по дороге в ад, чёрным вихрем стану в последний свой час... Будут мне слаще музыки ваши проклятья, ибо знаю: всё потерял, что мог - но и вам недолго гулять, недолго пировать на костях. Пусть тьма бьётся супротив тьмы - тем ярче будет свет, вернувшийся в этот мир. Хватит с меня и того.

***

- Господин маг! Еда стынет!
Девушка выглянула из дверей, принеся с собой ароматы кухни и полоску жёлтого света.
Молчаливая фигура застыла на парапете стены, подперевшись посохом.
Впереди, далеко-далеко, багровела последняя полоска заката, сдавленная сверху и снизу тьмой - ветер доносил оттуда едва слышные крики и запах дыма.
- Господин маг?..
Он повернулся и легко сбежал вниз, помахивая своим волшебным оружием.
- Хочу десерт!
- Ну уж нет! Вас ждёт рисовая похлёбка и окорок. Никакого десерта, пока не съедите! Иначе колдовать откуда силы возьмутся? Давеча убежали с обеда - теперь не отвертитесь!
Маг опешил перед её искренним возмущением, потом примирительно поднял руки:
- Хорошо, хорошо! Но за то, что я съем всё, с тебя одолжение!
- Одолжение?..
- Ага! Это постоянное "господин маг" напрягает... Зови меня по имени, хорошо?