Надо (или не надо) сказать, что жанр космооперы, то есть фактически "фэнтези в космосе", я ценю гораздо меньше, чем фэнтези обычное, сказочное. Почему? На то есть несколько причин. В отличие от космооперы, которая занимается бесконечным тиражированием клише и тупым переносом современных нам (а то и устаревших) реалий в "далёкие-далёкие галактики", современное фэнтези развивается. Я, разумеется, говорю не о рядовых поделках, которые сотнями клепают ремесленники от пера и картона, а о лучших проявлениях жанра в лице Бэккера, Эриксона или, к примеру, того же Вегнера. Сравнивая их с теперь уже классикой двадцатого века (не считая Толкина, который совершенно отдельный феномен), отчётливо замечаешь её лубочность и ограниченность. Я когда-то писал об этом в заметке об эволюции сказочного зла, но не лишним будет и повториться: от примитивных сюжетов о становлении героя и победе над злым злодеем или от квестового характера приключений в той или иной "стране волшебства", где сам волшебный антураж чаще всего является просто набором заданных условий, на который персонажи не покушаются, от камерности сцен и сюжетных реалий, современное фэнтези ушло достаточно далеко. Оно всё чаще вникает в политические, культурные, экономические, социальные и - что немаловажно - метафизические вопросы. Ограниченная сцена сменяется масштабами империй, миров и иногда - и мироздания в целом. На место "квеста" приходит проблематика высшего порядка, божества, являвшиеся в значительной степени копиями земных богов как по функционалу, так и по их положению в системе мира, всё чаще становятся объектами деконструкции, условности мифа окончательно уступают место внутренней логике мироустройства и повествования, в которой даже иррациональные явления в какой-то мере рациональны. Фактически, фэнтези продолжает те процессы, которые умерли в реальном мире в связи с успехами научно-технического прогресса: оно не только развивает жанр волшебной сказки, но и рассматривает вопросы религии, веры и сакрального в целом под такими углами, под которыми они не поднимались и уже едва ли будут подняты в нашем мире. Космология и космогония, философия и культура таких магически-ориентированных вселенных представляется более интересным и богатым полем для экспериментов, нежели примитивная условность космоопер с их ненаучным и однообразным представлением о вселенной как о наборе шариков, между которыми телепортируются боевые и торговые звездолёты. Наконец, серьёзный толчок получило и развитие персонажей. Современное фэнтези (опять-таки, хорошее фэнтези) уже не делит их на благородных героев, порочных злодеев, мудрых чародеев и другие узнаваемые роли, как в каком-нибудь средневековом кукольном театре. Многообразие не просто характеров, но возможностей по формированию этих характеров и наделению их уникальными функциями в рамках каждой конкретной вселенной позволяет талантливому писателю создавать чрезвычайно интересные, прекрасные, отталкивающие, сложные, трагические и даже божественные личности. Персонажи больше не являются простыми функциями с заданным набором решений, они живут в собственной реальности и могут реагировать и меняться вместе с ней, игнорируя любые шаблоны и завлекая читателя в лабиринт непредсказуемых, однако логичных и непротиворечивых сюжетных решений.
Фактически, остался один-единственный рубеж, который, по-моему скромному мнению, пока не взят писателями данного жанра: это вопрос коренных социальных преобразований в обществе. Однако подходы к описанию социальных проблем уже есть, так что надеюсь, что и это достижение не так далеко.