Обернётся снегами холод
Обернётся росою пепел
Мир не станет, как прежде, молод
Но, быть может, он станет светел?..

Лучи света наполняли цилиндрический зал, образуя невесомую и хрупкую конструкцию. Белый зал, укрытый хрустальными чешуйками прозрачного купола, и косые солнечные лучи - ничего, нарушающего гармонию. Кривизну стен, раскрашенных световыми пятнами, украшала только галерея - косой эллипсоид, взобравшийся на две трети высоты, да там и оставшийся - вереница арочных проёмов, приподнятая над царством теней. Галерею освещало тёплое предзакатное солнце, ниже - свет и тень сливались в прозрачных объятиях, превращая пустоту высокого цилиндра во что-то материальное.
В этой тончайшей, нежной структуре танцевал человек. Он ввинчивался в воздух, поднимаясь на три десятка метров, сплетал руками невидимые картины, превращаясь то в пловца, то в стрелу, потом, кружась, нырял вниз, то скользя над мраморным полом, как порыв летнего ветерка, то приземляясь, чтобы вихрем пронестись через весь зал и у стены снова взмыть, расцветая под самым куполом букетом движений. Человек танцевал с лучами света и прозрачными тенями, игнорируя гравитацию, танцевал самозабвенно, стремительно, будто находил в своём танце и жизнь, и счастье, и в эту гамму движения вплеталась едва заметная, льющаяся сверху мелодия.
Льдом, серебром и смехом звенят хрустальные небеса. Белым ангелом рисует в воздухе узор танцующий человек. Улыбается свет. Кто, зачем и как долго? А есть ли разница?
Мир не станет молод и не вернётся к своим ошибкам. Цена была высока, но она заплачена, а то, что осталось, вряд ли хуже того, что кануло в бездны памяти. Вот - белый дворец, в котором есть высокий цилиндрический зал, в котором танцует человек, в котором бесконечной песней тянутся звучащие в унисон мелодии мысли, в которых снова и снова проживает целые эпохи весь мир, в котором этот человек и возник. Кажется, мы что-то упустили. Ах да, мир! Его повторно стоит добавить в длинную цепочку слов, связанных местоимением "который", ведь мир - это всё, а всё - включает в себя множество разных частностей.
Белый дворец, похожий на волну, бьющуюся о прибрежные скалы, стоит на большом, пологом холме. Западный склон холма зелен от травы и крут, восточный - длинен и встречает рассветы густым фруктовым садом, деревья которого круглый год в цвету и круглый год плодоносят. Сюда не ведёт ни одной дороги. Ни одной дороги, откуда ни посмотри, не имеется и в окрестностях. Что же тут есть? Летнее небо, нежно-голубое и украшенное лентами белого кружева. Овраги, обросшие зеленью и приютившие на дне прохладную песнь ручьёв. Леса и перелески чередуются лугами, боярышник поселился в ложбинах между холмов, река в зелёной оправе, извиваясь блестящим телом, стремится вдогонку солнцу, медленно-медленно падающему с высоты на западный горизонт.
И больше - нет ничего. На тысячи километров раскинулось только лето. Только тишина и покой, только щебет птиц и шелест листьев, только запах травы и аромат дождя, только победоносный зелёный цвет и яркие всполохи цветочных лепестков, только блестящие глаза мелких зверушек да изредка - рыжее пятно беспечной лисы. Структурированные радиосигналы не рвут эфир. Больная жизнь не бьётся в своих оковах, пульсируя в болезненном ритме цивилизации. Яд и пепел стали росой.
Солнце опустилось ниже. Человек закончил танцевать, мягко скользнув с высоты на полированный мрамор пола. Он улыбался. Сегодняшний день был посвящён танцу, завтрашний - будет посвящён песне. Когда-нибудь он посвятит день другому человеку - ведь лето слишком велико для одного. История не закончена.