Вера и верность!
Самое интересное здесь - не дубайские ужасы, информация о них, в общем-то, регулярно утекает и не является секретом. Показательны европейцы 
30.08.2012 в 22:48
Пишет Sindani:Темная сторона Дубая
(The Independent, by Johann Hari, “ The dark side of Dubai”)
Широкое лицо шейха Мухаммеда, единовластного правителя Дубая, лучезарно улыбается своему творению. Его изображения украшают все здания, они втиснуты между более знакомыми нам портретами Рональда МакДональда и полковника Сандерса. Его лицо улыбается с вершины самого высокого в мире здания, построенного человеческими руками - узкого шпиля, теряющегося в небе.
Но что-то померкло в улыбке Шейха Мохаммеда. Бесчисленные строительные краны замерли на горизонте, как будто время для них остановилось. Повсюду - бессчетные, наполовину построенные здания, которые кажутся покинутыми.
В шикарнейших новостройках - таких, например, как огромный отель "Атлантис", гигантский розовый замок построенный за 1000 дней и 1,5 млрд. долларов на искусственном острове - капает с потолков дождевая вода, а с крыши падает плитка. Этот "Вечный Рай" , возникший из ниоткуда, стал давать трещины. Внезапно все стало выглядеть не как Манхэттен на солнце, а, скорее, как Исландия в пустыне.
С тех пор, как закончился строительный бум, и стих ажиотаж, тайны Дубая постепенно выходят на поверхность. Этот город, построенный из ничего всего за три безумных десятилетия кредитов, экоцида, подавления и рабства, металлическое свидетельство неолиберального глобализированного мира, может уйти, наконец, в историю.
читать дальшеI. Диснейленд для взрослых
Карен Эндрюс не может говорить. Всякий раз пытаясь начать свою историю она опускает голову и морщится. От этой худой и угловатой женщины исходит потускневший блеск былого богатства, даже несмотря на то, что лоб ее изборожден морщинами, столь же глубокими, как и складки на ее измятой одежде. Я встретил Карен в автопаркинге одного из лучших международных отелей Дубая - там она и живет в своем Рэндж Ровере. Живет уже несколько месяцев лишь благодаря доброте бангладешцев, сотрудников стоянки, которые не могут заставить себя ее выгнать. Карен никогда не думала, что ее "дубайская мечта" закончится именно там.
На то, чтобы рассказать свою историю, ей требуется больше четырех часов. Время от времени сквозь запинки и всхлипывания пробивается ее подлинный голос, тот, каким он был раньше - теплый и живой. Карен приехала в Дубай из Канады, когда ее мужу предложили работу в главном подразделении известной транснациональной корпорации. "Когда он упомянул Дубай, я сказала - если хочешь, чтобы я носила черное и перестала выпивать, то ты женился не на той женщине. Но он просил дать ему шанс. А я его любила."
Все сомнения Карен рассеялись, когда в 2005 году она приехала в Дубай. "Это был Диснейленд для взрослых, а шейх Мухаммед выступал в роли Микки-Мауса, - вспоминает она. - Все казалось сном. Огромные шикарные апартаменты, целая армия слуг, вообще никаких налогов. Как будто каждый из нас - член совета директоров. Все дни сливались в непрекращающуюся вечеринку".
Ее муж Дэниел купил два дома в Дубае. "Нас опьянил этот город", - признается Карен. Но впервые в жизни Дэниел начал транжирить деньги. "Речь не идет об огромных суммах, но дела стали запутываться. Я удивлялась, ведь это было так на него не похоже. Мы немножечко залезли в долги." Через год ей стало понятно, почему - Дэниелу поставили диагноз: опухоль мозга.
Один врач сказал, что ему осталось жить год; второй заверил, что опухоль доброкачественная, и еще можно поправить дело. А долги росли... "До приезда сюда я ничего не знала о законах Дубая. Мне казалось, раз все эти большие компании пришли в Эмираты, то здесь, наверное, то же самое, что и в Канаде, или в любой другой демократической стране". Никто не сказал ей, что в Дубае нет такого понятия, как банкротство. Если у тебя есть долги, оплатить которые ты не можешь, тебя сажают в тюрьму.
"Когда мы обо всем узнали, я усадила Дэниела напротив себя и сказала - послушай, нам надо выбираться отсюда. Ему обещали выплатить расчет при увольнении, и мы решили получить деньги, выплатить долг и уехать". Но когда Дэниел уволился, ему заплатили меньше, чем полагалось по контракту, и погасить задолженность не удалось. А в Дубае, как только сотрудник увольняется, работодатель обязан известить об этом банк. Если твои долги не покрываются имеющимися сбережениями, то все счета замораживаются, и тебе запрещено покидать страну.
"Наши карты неожиданно заблокировали. У нас не осталось ничего. Из квартиры нас выкинули", - Карен долго не может продолжить рассказ: ее сотрясает дрожь.
В день выселения Дэниела арестовали и посадили в тюрьму. Карен смогла увидеться с ним лишь через шесть дней. "Он рассказал, что его поместили в камеру вместе еще с одним должником - двадцатисемилетним парнем из Шри-Ланки, который боялся, что об этой ситуации узнает его семья. Когда Дэниел проснулся, он проглотил бритвенные лезвия. Муж звал на помощь, но никто не отозвался, и тот парень умер у него на глазах".
Несколько недель Карен удавалось брать в долг у друзей, но это оказалось слишком унизительно. "Я не привыкла к такому. Я работала в индустрии моды, у меня были свои магазины. Я никогда...", - ее голос срывается.
Дэниел был приговорен к шести месяцам тюремного заключения. Он не понял, о чем именно говорилось в суде, ведь процесс шел на арабском языке, и ему не предоставили переводчика. "Теперь я тоже здесь нелегально, - говорит Карен. - У меня нет ни денег, ничего. Мне нужно как-нибудь продержаться девять месяцев, пока его не выпустят". Отведя взгляд в сторону и сгорая от стыда она просит меня купить ей чего-нибудь поесть.
Карен не одинока. Город переполнен измученными экспатами, которые тайно ночуют в своих машинах, в аэропорту, а то и просто на песчаных дюнах.
"Есть кое-что, что нужно знать о Дубае - он совсем не то, чем кажется, - заканчивает свою речь Карен. - Совсем не то. Это сплошной обман. Они говорят тебе, мол, это современный город - чтобы поймать тебя на крючок. А за всем этим лоском скрывается средневековый феодализм".
II. Перекати-поле
Тридцать лет назад на месте современного Дубая простиралась пустыня, в которой не было ничего, кроме кактусов, перекати-поля, да скорпионов. Тем не менее, сохранились развалины города, когда-то стоявшего на этом самом месте, города, погребенного сейчас под грудами стекла и металла. В пропылившемся музее Дубая вам расскажут подредактированную версию этой истории.
В середине XVII века в низинах Персидского залива возникла маленькая деревня, жители которой промышляли добычей жемчуга. Вскоре туда начали стекаться разношерстые искатели удачи из Персии, Индостана и других арабских стран. Так Дубай получил свое название - в честь дабы, подвида саранчи, сжирающей все на своем пути. Потом город захватили артиллерийские суда Британской Империи, которая и держала его за горло до 1971 года. А когда британцы удрали, Дубай объединился с шестью другими областями. Так появились Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ).
Британия отступила как раз тогда, когда на территории Эмиратов обнаружили нефть, и внезапно разбогатевшие шейхи оказались перед сложным выбором. В большинстве своем они были неграмотными кочевниками, всю жизнь скитавшимися на верблюдах по пустыне - а теперь они в одночасье стали обладателями безбрежной золотой жилы. И что с этим делать?
Дубайская нефть представляла из себя лишь ручеек по сравнению с фонтанами в соседнем Абу-Даби, - и вот, шейх Мактум решил использовать ее для создания чего-то более долговечного. Израиль всегда гордился тем, что заставил пустыню расцвести - шейх Мактум вознамерился заставить пустыню засверкать. Он построит город, который станет центром туризма и коммерции, город, который будет притягивать деньги и таланты со всего света. Он предложил миру свободный от налогов заповедник - и мир откликнулся на этот призыв. К настоящему времени в Дубае насчитывается лишь 5% коренного населения. Всего за тридцать лет этот город будто упал с неба, уже построенный, отделанный и блистательный. Жители Эмиратов перескочили из восемнадцатого века в двадцать первый всего за одно поколение.
Если вы отправитесь в автобусный тур по Дубаю (а такой тур предлагает любой уважающий себя крупный город), то вы сполна наслушаетесь официальных историй о его возникновении. "Девиз Дубая - "Свободный вход, свободный разум"", - отрывисто скажет вам гид перед тем, как привезти вас на сук (арабский базар), где вы сможете купить чехол для чайника в форме верблюда. "Здесь можно все, что угодно...купить", - добавит он. По мере того, как вы проезжаете мимо любого монументального здания, вам расскажут, что "Всемирный Торговый Центр был построен его Высочеством..."
Но все это ложь. Не шейх построил этот город. Его построили рабы - и они строят его до сих пор.
III. Затерявшиеся на самом виду
В Дубае три категории жителей, вращающихся друг с другом. Эмигранты вроде Карен; эмиратцы под предводительством Шейха Мохаммеда; и низшие слои, состоящие из иностранцев, построивших город и запертых в нем, как в мышеловке. Они, как затерявшиеся на самом виду. Ты можешь увидеть их везде, в перепачканой униформе, с вечно орущими на них начальниками, они похожи на группу заключенных - но тебя учили не смотреть на них. Звучит как заклинание: город построил Шейх. Город построил Шейх. Рабочие? Какие еще рабочие?
Каждый вечер со всех строительных площадок города собирают сотни тысяч молодых строителей и везут в бетонную пустыню, расположенную в изоляции, в часе езды от города. Несколько лет назад рабочих и туда, и обратно перемещали на грузовиках для перевозки скота, но экспаты жаловались на их неприглядный вид, так что теперь рабочих возят в небольших металлических автобусах, в пустыне в них жарко как в сауне. Рабочие потеют так, что можно выжимать.
Сонапур - усыпанная каменными обломками мозаика из однотипных бетонных сооружений, миля за милей. В городе, чье название в переводе с хинди значит "Город Золота", около 300 тысяч жителей. В первом же лагере, где я остановился - все было задушено запахами нечистот и пота - вокруг меня столпились мужчины, жаждущие рассказать хоть кому-нибудь, что с ними случилось.
Сахинал Монир, худощавый 24-летний парень из Бангладеша. Он рассказывает, что "чтобы заманить, они говорят, что Дубай - рай земной. Но когда попадаешь сюда, понимаешь, что это ад". Четыре года назад в деревню Сахинала, расположенную на юге Бангдадеша приехал агент по найму персонала. Он рассказал мужчинам в деревне, что есть хорошее место, где можно зарабатывать до 40 тысяч такка в месяц (400 фунтов стерлингов), работа с 9 до 5-ти на строительных объектах. Рабочим предоставляются отличные жилищные условия, бесплатное питание и хорошее отношение. Все что от них требуется - внести авансом 220 тыс. такка (2300 фунтов стерлингов) за рабочую визу - эти деньги они легко отработают за первые шесть месяцев. Чтобы попасть в этот рай, Сахинал продал землю, которая принадлежала его семье и взял кредит у местного ростовщика.
Как только он прибыл в аэропорт в Дубае, его строительная фирма забрала у него паспорт. Больше он его не видел. Ему заявили, что с этого момента он будет работать по 14 часов в день в жару в пустыне (летом туристам из Западной Европы при температуре +55 советуют находиться на солнце не более 5 минут) за 500 дирхем в месяц (90 фунтов стерлингов), это четверть того, что ему обещали с самого начала. Компания сказала, что если его это не устраивает, то пусть убирается домой. "Как же я могу уехать домой? Если мой паспорт у вас и у меня нет денег на билет" - "Ну тогда тебе лучше приступить к работе" - был ответ.
Сахинал был в панике. Дома его семья - сын, дочь, жена и родители - ждут деньги, в восторге от того, что их мальчик наконец-то сможет их заработать. А он больше двух лет работал только на то, чтобы окупить стоимость проезда и всего остального, зарабатывая меньше, чем в Бангладеше.
Он показал мне свою комнату. Маленькая, убогая бетонная клетка с трехъярусными койками, где с вместе с ним живут еще 11 человек. Все его вещи это - три рубахи, запасные брюки и мобильный телефон. В комнате воняет, потому что на углу лагеря находятся туалеты - дыры в земле, забитые экскрементами и тучами черных мух. Нет ни кондиционеров, ни вентиляторов - жара "невыносимая. Спать невозможно, потому что всю ночь только и делаешь, что потеешь и чешешься". В разгар лета люди спят на полу, на крыше, везде, где можно надеяться на глоток свежего ветерка.
Воду в лагерь доставляют в огромных белых контейнерах толком не опреснённую - чувствуется привкус соли. "Мы болеем из-за этого, но больше здесь нечего пить", - говорит парень.
Он говорит, что "это самая ужасная работа в мире. Ты должен носить 50-килограммовые кирпичи и цементные блоки на самом пекле, которое только можно представить.. Эта жара - ее ни с чем нельзя сравнить. Потеешь так, что не можешь мочиться несколько дней или даже недель. Как будто вся жидкость выходит через кожу и ты воняешь. Начинает кружиться голова, становится плохо, но работу прекращать не разрешается, только в полдень на час. Если что-то уронишь или что-нибудь случайно выскользнет, можно умереть. Если берешь больничный, зарплата сокращается и ты рискуешь застрять тут еще дольше".
Сейчас он на 67-м этаже новенькой сияющей башни возводит лестничные пролеты навстречу небу и палящему зною. Он не знает, как будет называться башня. Он ни разу не видел Дубай, каким его видят туристы. За четыре года, он видел его как строитель, возводящий этаж за этажом.
Злится ли он? Нет, он уже давно успокоился. "Здесь никто не показывает свой гнев. Это нельзя делать, иначе сначала сажают в тюрьму, а потом высылают из страны". В прошлом году несколько рабочих устроили забастовку, и им четыре месяца не платили зарплату. Полиция Дубая огородила лагерь колючей проволокой и водяными пушками, выкурила оттуда мятежников и вернула их на работу.
Зачинщиков посадили в тюрьму. Тогда я пытаюсь выяснить, сожалеет ли Сахинал, что приехал сюда? Мужчины неуклюже потупились. "Зачем об этом думать? Мы в ловушке. Если мы начнем жалеть о.." Он замолчал, не закончив предложения. Наконец другой рабочий прервал тишину: "Я скучаю по родине, семье и своей земле. В Бангладеше мы можем сами выращивать себе продукты. А здесь ничего не растет. Кроме нефти и небоскребов".
Они рассказывают, что когда грянул кризис, во многих лагерях отключили электричество и людям уже несколько месяцев не платят зарплату. А работодатели исчезли вместе с их паспортами и деньгами. "У нас украли всё. Даже если нам удастся вернуться в Бангладеш, кредиторы потребуют тут же вернуть все кредиты, а когда мы не сможем этого сделать, нас отправят в тюрьму".
Конечно это все незаконно. Работодатели не имеют право забирать паспорт, должны вовремя платить зарплату и делать перерывы в сильный зной - но я не встречала человека, который бы сказал, что эти требования выполняются. Ни одного. Этих людей обманом затащили и обманом здесь удерживают в сообщничестве с дубайскими властями.
Сахинал мог здесь умереть. Один британец, который когда-то работал на одном из строительных проектов, рассказал мне: "В лагерях и на стройплощадках очень большое количество самоубийств, но о них не рассказывают и описывают как "несчастный случай". Но и после этого их семьи несвободны: к ним переходят кредиты погибшего. Расследование организации по наблюдением за правами человека выявило "попытку скрыть реальное количество" погибших от теплового удара, переутомления и покончивших жизнь самоубийством, только в 2005 году консульство Индии зарегистрировало 971 погибшего соотечественника. После того, как эту цифру обнародовали, консульствам сказали прекратить учет.
Ночь. Я сижу в лагере с Сохиналом и его друзьями, они собирают деньги, отложенные, чтобы купить бутылку дешевого спиртного. Они опустошают ее жадными глотками. "Это помогает забыться" - выдавливает Сохинал через обожженную глотку. Вдалеке на фоне огней Дубая виднеется неприметное здание, которое строит Сохинал.
IV. Испорченные моллом
Все еще потрясенный увиденным в рабочих лагерях, обнаруживаю себя посреди простирающихся вдоль кажется каждой улицы Дубая мраморных моллов. Люди собираются в этих храмах потребления. Всего спустя 10 минут на такси, как я покинул Сохинал и теперь стою в центре Harvey Nichols, скучающая продавщица показывает мне изящное платье за £20.000 - "Как видите, оно раскроено ассиметрично...", и я перестаю записывать.
В моллах кажется, что время остановилось. Дни растворяются в том же электрическом свете, тех же сверкающих этажах, тех же брендах, которые знакомы мне из дома. Здесь Дубай рифмуется со словом Покупай. В самых дорогих моллах из посетителей я почти единственная, в магазинах пусто и гуляет эхо. Для печати все говорят, что дела идут хорошо. Не для печати, они выглядят напуганными. Неподалеку от дубайского ипподрома находится выставка головных уборов, там продают утонченные шляпки по £1000 за штуку. "В прошлом году у нас было не протолкнуться. А теперь, посмотрите!" - восклицает мне дизайнер и поводит рукой вдоль пустого помещения.
Я подхожу к 17-летней блондинке-датчанке, разгуливающей в коротеньких шортиках, приводящих в изумление толпы уставившихся на нее мужчин. "Я люблю это место!" - говорит она. "Жара, моллы, пляж!" Ты когда-нибудь задумывалась, что это рабское общество? Она опускает голову вниз, совсем как делал Сохинал. "Я стараюсь не обращать внимания". Уже в 17 она научилась не смотреть и не задавать вопросов, ей кажется, что она этим злоупотребляет.
Между моллами нет ничего, кроме паутины асфальтовых дорог. Каждая дорога имеет как минимум 4 полосы; Дубай похож на шоссе, перемежающееся торговыми центрами. Пешком ходить придет в голову только самоубийце. Все местные перелетают от молла к моллу на машинах или такси.
Каково это, когда в твоей стране полно иностранцев? Если это не эспаты или рабы, я не могу просто подойти задать пару вопросов коренным эмиратцам, прогуливающимся в поле зрения - мужчины в прохладном белом одеянии, женщины - в душном черном. Если пытаешься - женщины тебя игнорируют, мужчины смотрят оскорбленно и резко отвечают, что в Дубае "все нормально". Поэтому я изучаю эмиратскую блогосферу и ищу какого-нибудь типичного представителя молодежи Эмиратов. Мы договариваемся встретится - где же еще? - в молле.
Ахмед аль-Атар - симпатичный 23-летний парень с аккуратно подстриженной бородкой, в длинном белом одеянии и прямоугольных очках. Он в совершенстве говорит по-английски, и быстро показал, что знает Лондон, Лос-Анжелес и Париж лучше, чем большинство жителей Запада. Сидя в своем кресле в кафе Starbucks, он заявляет: "Это лучшее место в мире для молодых! Правительство оплачивает твое образование вплоть до докторской степени. Ты бесплатно получаешь дом, когда вступаешь в брак. Тебя обеспечивают бесплатным лечением, и если его недостаточно здесь, оплачивается поездка за границу. Тебе даже не нужно платить за твой телефон. Почти у каждого есть домработница, нянька и водитель. И мы никогда не платим налоги. Ты бы не хотел быть гражданином Эмиратов?"
Я пытаюсь возразить на эти черезмерно оптимистичные высказывания, но он подается вперед и говорит: "Слушай, мой дед просыпался каждое утро и должен был драться за то, чтобы первым добраться до колодца с водой. Когда колодцы пересохли, воду приходилось доставлять с помощью верблюдов. Мои предки постоянно испытывали голод и жажду, и искали работу. Дед был хромым всю жизнь, потому что в то время, когда он сломал ногу, не было нормального лечения. А теперь посмотри на нас!"
Для граждан Эмиратов государство похоже на Санта-Клауса, раздающего подарки им, а деньги зарабатывающего в другом месте: сдавая землю в аренду иностранцам, подвергая их небольшим налогам в виде бизнес- и аэропортовых сборов, и торгуя остатками нефти. Большинство эмиратцев, как Ахмед, работают на правительство, поэтому застрахованы от кредитного кризиса. "Я не ощутил никакого влияния кризиса, как и мои друзья, - говорит он. - Тут ваша рабочая занятость защищена. Вас уволят, только если вы совершите что-то действительно ужасное". Сейчас законы ужесточаются, чтобы уволить эмиратцев стало еще сложнее.
"Конечно, наплыв эмигрантов иногда может быть противен, - говорит Ахмед. - Но мы рассматриваем эмигрантов как цену, которую должны заплатить за это развитие. Как еще мы смогли бы сделать это? Никто не хочет возвращаться к тем временам в пустыне, до того, как пришли все они. Мы прошли путь от подобия африканской страны до государства со средним доходом в 120 000 долларов на человека в год. И мы должны быть недовольны?"
Он говорит, что ограничение политической свободы - не проблема для него. "Тебе будет очень трудно найти гражданина Эмиратов, который не поддерживает Шейха Мухаммеда." - Потому, что боятся? "Нет, потому, что они действительно поддерживают его. Он - великий лидер. Просто посмотри!" - он улыбается. "Я уверен, что моя жизнь очень похожа на твою. Мы отдыхаем, ходим в кафе, в кино. Ты будешь сидеть в Pizza Hut или Nando's в Лондоне, а в то же самое время я буду в таком же заведении в Дубаи", - говорит он, заказывая себе еще одно латте.
Но все ли эмиратцы придерживаются такого взгляда? Может ли все быть так солнечно в политических песках? В элегантном отеле Emirates Tower Hotel я встречаюсь с Султаном аль-Кассеми. Ему 31, он редактор в Дубайской прессе и частный коллекционер искусства, с репутацией радикального либерала, защищающего поэтапные реформы. Он одет на западный манер - в голубые джинсы и рубашку от Ralph Lauren - и говорит невероятно быстро, превращаясь в сумасшедший вихрь аргументов.
"Люди здесь превращаются в ленивых детей-переростков! - восклицает он. - Ясельный период затянулся. Мы ничего не делаем для себя! Почему никто из нас не работает в частном секторе? Почему мать и отец не могут сами воспитывать ребенка?" И тем не менее, когда я пытаюсь поднять вопрос о системе рабства, на которой построен Дубаи, он выглядит злым. "Люди должны отдать нам должное, - настаивает он. - Мы - самые толерантные люди в мире. Дубай - единственный истинно интернациональный город на Земле. К каждому, кто приезжает сюда, относятся с уважением".
Я молчу и думаю об огромных лагерях в Сонапуре, всего в нескольких милях отсюда. Знает ли он вообще об их существовании? Он выглядит раздраженным: "Знаешь, если в год происходит 30 или 40 случаев ущемления прав рабочих, это может показаться много, но если подумать, сколько всего людей работает здесь.." - Тридцать или сорок? Эти ущемления - неотъемлемая часть системы, - говорю я, - мы говорим о сотнях тысяч.
Султан приходит в ярость. Он начинает говорить взахлеб: "Ты думаешь, что к мексиканцам не относятся плохо в Нью-Йорке? А сколько времени понадобилось Великобритании, чтобы начать хорошо относиться к людям? Я мог бы приехать в Лондон и написать статью о бездомных на улице Оксфорда, и твой город тоже выглядел бы, как ужасное место! Рабочие вольны уехать отсюда в любой момент! Любой индиец может уехать, и любой азиат!"
- Но они не могут, - замечаю я, - Их паспорта забрали, а их зарплату задерживают. "Ну, мне жаль, если такое происходит, и каждый, кто виновен в этом, должен быть наказан. Но их посольства должны помогать им". - Они пытаются. Но почему вы запрещаете работникам - рабочей силе - выходить на забастовки против непорядочных работодателей? "Слава Богу, что мы не позволяем это, - восклицает он. - Забастовки недопустимы! Они выходят на улицы? Мы не потерпим такого. Мы не будем такими, как Франция. Только представьте страну, где рабочие могут прекратить работать, когда захотят!" - Тогда что должны делать рабочие, когда их обманывают и обкрадывают? "Оставить работу. Уехать из страны".
Я вздыхаю. Султан уже кипит: "Люди на Западе постоянно критикуют нас", - говорит он. Вдруг он делает жалостливый голос и начинает передразнивать этих критиков: "Почему вы так плохо относитесь к животным? Почему вы не рекламируете более качественные шампуни? Почему вы плохо относитесь к рабочим?" Порядок, в котором он перечисляет, открывает суть: сначала животные, потом шампунь, и в конце - рабочие. Он все распаляется, указывая пальцем на меня: "Я дал своим работникам защитные очки и специальную обувь, и они не хотели их носить! Видите ли, это их затрудняет!"
А затем он с улыбкой озвучивает то, что, видимо, считает своим коронным аргументом: "Когда я вижу, как западные журналисты критикуют нас.. Вы не понимаете, что стреляете себе в ногу? Средний Восток станет гораздо опасней, если Дубай падет. Наш экспорт - это не нефть, это надежда. Бедные египтяне, или ливийцы, или иранцы, вырастают с мыслью: "Я хочу поехать в Дубай". Мы очень важны для этого региона. Мы показываем, как быть современной мусульманской страной. У нас тут нет фундаменталистов. Европейцам не стоит злорадствовать нашему падению. Вы должны беспокоиться.. Знаете ли вы, что произойдет, если эта система падет? Дубай пойдет по пути Ирана - по исламистскому пути".
Султан откидывается в кресле. Мои аргументы явно обеспокоили его. Он говорит более мягким, примирительным тоном, почти умоляя: "Послушай. Моя мать раньше каждое утро ходила к колодцу и приносила ведро воды. В день свадьбы ей подарили апельсин, потому что до этого она никогда их не ела. Двое из моих братьев умерли, когда были младенцами, потому что система здравохранения тогда была еще не развита. Не суди нас." Он повторяет это снова, взгляд напряжен: "Не суди нас".
V. Противники Dunkin' Donuts
Но у коренных жителей Эмиратов есть другое лицо - небольшая группа дессидентов, пытающихся выбить из-под ног Шейхов их несправедливые законы. Возле торгового центра Virgin и Dunkin' Donuts, под звуки песни Джеймса Бланта "Ты красива", я встречаюсь с врагом диктаторского государства Дубай номер один. В процессе знакомства Мухаммед аль-Мансури, человек с живым лицом, в белых одеяниях, говорит: "Жители Запада приезжают сюда, видят торговые комплексы и высокие здания, и думают, что это означает нашу свободу. Но этот бизнес, эти здания - для кого это все? Это диктатура. Королевская семья считает, что страна принадлежит ей, а люди - их слуги. Здесь нету свободы."
оловой. - Глубоко в сердце мы боимся, что, построив современный город, мы теряем его в пользу эмигрантов."
Адбулхалек говорит, что каждый эмиратец его поколения живет с "психологической травмой". Их сердца разделены "между гордостью - с одной стороны, и страхом - с другой". Как раз после этих слов появляется улыбающаяся официантка и спрашивает, что бы мы хотели выпить. Он заказывает Колу.
VI. Гордость Дубая
Есть одна группа в Дубае, для которой неожиданная свобода и терпимость кажутся правдоподобными, но именно этой группе правительство хотело бы дать меньше всего свободы - геи.
Под зданием одного известного международного отеля я спускаюсь в наверное единственный гей-клуб на полуострове Саудовской Аравии. Здесь я нахожу объединенную нацию тел в майках, танцующих под Кайли, употребляющих наркоту и веселящихся, как будто они в Сохо (богемный район в Лондоне - прим. пер.). "Дубай - это лучшее место для геев в мусульманском мире! - говорит 25-летний эмиратец, обнимая своего 31-летнего "мужа", - Мы живы. Мы можем встречаться. Это уже больше, чем могут себе позволить большинство арабских геев."
Быть геем в Дубае - незаконно и наказуемо 10-летним заключением. Но адреса самых новых неофициальных гей-клубов можно найти в интернете, и мужчины стекаются сюда, не боясь полиции. "Они могут накрыть клуб, но всего лишь разгонят нас, - говорит один из них. - У полиции есть заботы поважнее."
В каждом большом городе геи находят способы найти друг друга, но Дубай стал настоящим информационным центром для гомосексуалистов региона - местом, где они могут обитать в относительной безопасности. Салех, рядовой в армии Саудовской Аравии, приехал сюда на концерт Coldplay, и говорит мне, что Дубай - отличное место для геев: "В Саудовской Аравии трудно оставаться с нормальной ориентацией, когда ты молод. Женщины скрыты от мужчин, поэтому все практикуют гомосексуализм. Но геи хотят секса только с молодыми парнями - от 15 до 21. Мне 27, поэтому я слишком стар для них. Мне нужно найти настоящих геев, и это лучшее место. Все арабские геи хотят жить в Дубае."
С этими словами Салех удаляется, пританцовывая, по направлению к голландцу с большими бицепсами и широкой улыбкой.
VII. Образ жизни
Все путеводители называют Дубай плавильным котлом, но, путешествуя по городу, я нашел, что каждая группа здесь собирается в свой собственный маленький этнический анклав - и становится карикатурой на себя. Одна ночь - и в сердце этого города тоски по дому, устав от торговых центров и рабочих лагерей, я иду в Double Decker, место тусовки британских эмигрантов. Возле входа находится красная телефонная будка и лондонские знаки автобусной остановки. Деревяный интерьер выглядит чем-то средним между колониальным ночным клубом в Радж, и школьным диско 80-х, с мигающими цветными огоньками и вопящей толпой. Когда я вхожу, девушка в короткой юбке вываливается из двери и падает на пол. Парень в пиратской шляпе помогает ей подняться, с пьяным смехом роняя свою бутылку пива.
Я начинаю разговор с двумя высушенными солнцем женщинами за 60, заметно пьяными. "Все остаются здесь ради Стиля Жизни", - говорят они, приглашая присесть и заказывая еще выпивки. Все эмигранты говорят об этом стиле жизни, но когда вы спросите их, что это такое, они выглядят неуверенно. Анна Уарк пытается обобщить: "Здесь вы ходите тусить каждый вечер. В своей стране вы бы так не жили. Вы постоянно встречаетесь с людьми. Это классно! У вас много свободного времени. У вас есть домохозяйки и персонал, так что вам не нужно делать всю эту работу. Вы просто веселитесь!"
Они прожили в Дубае 20 лет, и рады объяснить, как устроена жизнь города. "Тут есть иерархия, говорит Анна. - На вершине - эмиратцы. Затем, я бы сказала, идут британцы и другие жители Запада. Затем, я полагаю, филиппийцы, потому что у них немного больше мозгов, чем у индийцев. А на дне - индийцы и много других."
Тем не менее, они признают, что никогда не разговаривали с эмиратцами. - Никогда? "- Нет. Они предпочитают быть предоставленными себе." Но Дубай разочаровал их. Джули Тэйлор говорит мне: "Если вы попали здесь в аварию, это кошмар. Одна британка, которую мы знали, наехала на индийского парня, и ее отдали под стражу на 4 дня! Если у вас хотя бы легкий запах алкоголя, вам не дадут спуска. Эти индийцы кидаются под машины, потому что тогда их семьям должны выплатить компенсацию. Но полиция винит нас. Бедная женщина!"
24-летня британка Анна Гэмбл делает перерыв на танцполе, чтобы поговорить со мной.
- Я люблю солнце и пляж! Здесь чудесно! - говорит она.
- Есть ли здесь что-нибудь плохое?
- О да! - говорит она.
"Ну хоть кто-нибудь из них заметил это", - думаю с облегчением.
- Банки! Когда ты хочешь сделать перевод, нужно посылать им факс. Нельзя сделать перевод онлайн.
- А что-нибудь еще?
Она напряженно думает.
- Ну, уличное движение не очень.
Когда я спрашиваю британских эмигрантов, как им жить без демократии, их реакция всегда одинакова. Сперва они выглядят озадаченными. Затем они выглядят оскорбленными. "Тут все так, как хотят арабы!", - парень из Эссекса кричит мне в ответ, пытаясь нацепить пару игрушечных рогов себе на голову, одновременно вливая пиво в рот другу, лежащему на полу под действием наркотиков.
Позже, в баре отеля, я веду разговор с подавленной эмигранткой из Америки, которая работает в косметической индустрии и отчаянно жаждет убраться отсюда. Она говорит: "Те люди, которые не смогли добиться успеха в своих странах, оказываются здесь, и вдруг становятся богатыми и продвинутыми в должностях сверх своих способностей, превозносясь от мысли, какие они крутые. Я нигде в мире не встречала столько некомпетентных людей на таких высоких должностях." Она добавляет: "Тут процветает расизм. На меня работали филиппинские девушки, выполняющие ту же работу, что и европейки, но получали они в четыре раза меньше. Люди, выполняющие настоящую работу, получают копейки, в то время, как некомпетентные руководители выставляют себе зарплату размером 40 000 фунтов в месяц."
За исключением нее, всех эмигрантов, с которыми я беседовал, объединяет одна вещь: радость оттого, что у них есть прислуга, которая делает всю работу, обременявшую их дома. Такое впечатление, что у каждого есть домохозяйка. Обычно в качестве прислуги использовались филиппинки, но с приходом кризиса их посчитали слишком дорогими, поэтому теперь эфиопки считаются самым модным аксессуаром.
Всем здесь известен секрет, что если ты нанял домработницу, ты приобретаешь над ней абсолютную власть. Ты забираешь ее паспорт - все так делают. Ты решаешь, когда платить ей, и когда - если вообще когда-нибудь - она может взять отдых. И ты решаешь, с кем она может разговаривать. Она не говорит по-арабски. И она не может убежать.
Сидя в заведении Burger King, филиппинская девушка рассказывает мне, что ей страшно ходить по торговым центрам в Дубае, потому что филиппинские служанки всегда пытаются отделиться от семей, которые они сопровождают, и подбежать к ней, умоляя о помощи. "Они говорят: 'Пожалуйста, они меня держат против воли, не позволяют звонить домой, заставляют работать с раннего утра семь дней в неделю.' Сначала я пыталась узнавать адреса, чтобы рассказать в консульстве. Но они не знают свои адреса. И консульство не заинтересовано. Теперь я избегаю этих девушек. Я до сих пор помню женщину, которая сказала мне, что не съела ни одного фрукта за четыре года. Они думают, что у меня есть власть что-то изменить, потому что я свободно расхаживаю везде. Но я бессильна."
Единственный хостел в Дубае для женщин - грязная частная вилла на грани конфискации - переполнена сбежавшими служанками. Мела Матари, 25-летняя эфиопка с тусклой улыбкой, рассказывает мне, что случилось с ней - и с тысячами таких, как она. Агентство обещало ей рай на земле, поэтому она оставила дома свою четырехлетнюю дочь и направилась сюда, чтобы заработать денег на лучшее будущее. "Но мне платили половину обещанной зарплаты. Меня определили на работу в австралийскую семью с 4 детьми и мадам заставила работать меня с 6 утра до часу ночи каждый день, без выходных. Я была истощена и просила отдых, но она лишь кричала на меня: "Ты приехала сюда работать, а не спать!" Затем однажды я просто не смогла продолжать работу, и мадам избила меня. Она била меня кулаками и ногами. Мои уши до сих пор болят. Мне не дали мою зарплату - сказали, что заплатят в конце двух лет работы. Что я могла сделать? Я не знаю тут никого. И мне было страшно."
Однажды, после очередного избиения, Мела выбежала на улицу и спросила прохожих - на ломаном английском - как найти Эфиопское консульство. После двухдневного блуждания она нашла его, но там ей сказали, чтобы она забрала у мадам свой паспорт. "Как я могла это сделать?" - говорит она. В этом хостеле Мела находится шесть месяцев. Дважды говорила со своей дочерью. "Я потеряла свою страну, я потеряла свою дочь, я потеряла все".
Когда она рассказывает это, я вспоминаю случайное высказывание, которое услышал в Double Decker. Я спросил британку Хермиону Фрейлинг, что ей больше всего нравится в Дубае. "О, это слуги, - с восторгом сказала она. - Ты не делаешь ничего. Они сделают все, что нужно!"
VIII. Конец мира
Этот мир пуст. Он был покинут, его континенты недостроены. Глядя в бинокль, мне кажется, я могу различить Британию - пустынный королевский остров под соленым бризом.
Здесь, возле побережья Дубая, разработчики воссоздавали мир. Они создали искусственные острова в форме материков Земли и планировали продать каждый континент под строительство. Были слухи, что Бэкхемы будут застраивать Великобританию. Но люди, работающие на побережье поблизости, говорят, что не видели никого здесь напротяжении месяцев. "Мир умер", - говорят африканцы.
По всему Дубаю сумасшедшие проекты, которые были "в процессе строительства", теперь находятся "в процессе разрушения". Здесь пытались построить кондиционируемый пляж с охлаждающими трубами, пролженными под поверхностью песка, чтобы богачи не обжигали свои пальцы по пути от лежаков к морю.
Проекты, завершенные непосредственно перед глобальным кризисом, выглядят заброшенными и обветшалыми. Отель Atlantis был открыт прошлой зимой грандиозной вечеринкой за 20 млн. долларов, которую посетили Роберт Де Ниро, Линдси Лохан и Лили Аллен. Восседая на своем собственном острове в форме пальмы, он выглядит как огромный перевернутый зуб в начинающем разлагаться рте. Он розового цвета, с башенками - архитектура фараонов, как в фильме с участием Жа Жа Габор. Его огромный холл - это монументальный купол, покрытый сверкающими шарами, поддерживаемый восемью огромными бетонными пальмами. В центре находится гигантская сияющая стеклянная структура, которая выглядит как внутренности тех гостей, которые останавливались в отеле Atlantis. Тут неожиданно влажно: вода протекает через крышу, и с той отваливается плитка.
Южноафриканская девушка-гид показывает мне самые вожделенные номера, объясняя, что это "самая большая роскошь, которую могут предложить в мире". Мы прогуливаемся вдоль магазинов, продающих бриллиантовые кольца за 24 миллиона фунтов, по отелю, названному в честь затонувшего и потерянного континента - Атлантиды. В огромных контейнерах, заполненных водой, акулы снуют между заброшенными замками и затонувшими подводными лодками. В отеле больше 1500 номеров, каждый с видом на море. Люкс Нептун состоит из трех этажей, и - у меня перехватывает дыхание, когда я вижу это - выходит прямо на грандиозный резервуар с акулами. Ты лежишь в кровати, а акулы смотрят на тебя. В Дубае ты можешь спать среди рыб и выжить.
Но даже такая роскошь, напоминающая логово проходимца Бонда, также в запустении. Я вписываюсь на несколько ночей в самый модный отель в городе - Park Hyatt. Это любимый отель модников, где останавливаются Элли Макферсон и Томми Хилфайгер, - прекрасный недооцененный дворец. Он кажется пустым. Каждый раз, когда я ем, я единственный человек в ресторане. Работник говорит мне шепотом: "Раньше тут было переполнено. А теперь едва ли кто-нибудь бывает." Слоняясь вокруг, я ощущаю себя Джеком Николсоном в фильме "Сияние" - последний человек в покинутом, заколдованном доме.
Самый знаменитый отель в Дубае - гордая икона города - это отель Burj al Arab, восседающий на берегу в форме гигантского стеклянного парусника. В холле я начинаю разговор с парой из Лондона, которая работает в Дубае. Они приезжают сюда уже 10 лет и говорят, что любят город. "Ты никогда не знаешь, что найдешь здесь, - говорят они. - В нашу прошлую поездку, в начале праздников, наше окно выходило на море. К концу поездки за окном был создан целый остров."
Мое терпение на пределе от всех этих излишеств, и я срываюсь: не беспокоят ли их повсеместные проявления рабства? Надеюсь, они всего лишь неправильно меня поняли, потому что женщина ответила: "Мы ради этого сюда и приехали! Это чудесно, не надо ничего делать самому!" Ее муж вторит: "Когда ты идешь в туалет, они открывают дверь, сливают водy. Единственное, что они не делают за тебя - не вытягивают из тебя испражения!" И они оба смеются.
IX. Покоряя пустыню
Дубай - это не просто город, живущий сверх финансовых средств. Это также город, живущий сверх экологических средств. Ты стоишь на декоративной лужайке и смотришь, как пульверизаторы разбрызгивают вокруг воду. Ты видишь, как туристы стекаются, чтобы поплавать с дельфинами. Ты заходишь в холодильник размером с гору, где построен горнолыжный склон с настоящим снегом. А голос на задворках сознания говорит тебе: это пустыня. Это самое обезвоженное место на планете. Как это может происходить? Как все это возможно?
Сама земля пытается отторгнуть Дубай, высушить его и сдуть отсюда. Новому гольф-клубу Tiger Woods каждый день необходимо 4 миллиона галлонов воды для его газонов, или он просто высохнет и исчезнет под ветром. В город регулярно приходят пыльные бури, которые застилают небо и превращают все в марево. Когда пыль улегается, приходит жара. Она сжигает все, что не орошается постоянно искусственным способом.
Мухаммед Рауф, директор по охране окружающей среды в центре Gulf Research, сидя в своем офисе в Дубае, выглядит мрачно, когда говорит: "Это территория пустыни, а мы кидаем ей вызов. Это очень немудро. Если ты будешь бороться с пустыней, ты проиграешь."
Шейх Мактум построил свой город-выставку в месте, где нету пригодной для использования воды. Никакой. Нет водоемов, очень мало грунтовых вод и один из самых низких в мире уровней осадков. Поэтому Дубай пьет из моря. Эмиратская вода очищается от соли огромными опреснительными установками, расположенными вдоль залива, что делает ее самой дорогой в мире. Получить ее стоит дороже, чем бензин, и во время производства в атмосферу выбрасывается большое количество углекислого газа. Это главная причина, почему у жителей Дубая наблюдаются наибольшие последствия влияния углекислого газа - более чем в два раза по сравнению с Америкой.
Если рецессия перейдет в депрессию, доктор Рауф считает, что в Дубае может закончитсья вода. "В данный момент наши финансовые резервы позволяют покрыть доставку такого количества воды в середину пустыни. Но если наши доходы упадут.. Например, если мир переключится на другой источник энергии, кроме нефти, - он качает головой. - У нас появится очень большая проблема. Вода - главный источник жизни. Наступит катастрофа. Запасов воды в Дубае хватит всего на неделю. В городе практически нету водохранилища. Мы не знаем, что произойдет, если наши запасы истощатся. Будет трудно выжить."
Глобальное потепление усугубляет проблему. "Мы строим все эти искусственные острова, но если уровень мирового океана поднимется, они все исчезнут, и мы потеряем многое. Разработчики все время говорят, что все в порядке, что они учитывают проблему, но я не уверен в этом."
Волнует ли правительство Дубая что-нибудь из этого? "Этим проблемам уделяется немного внимания", - говорит он грустно. Чтобы не испытывать проблем, среднестатистическому жителю Дубая нужно в три раза больше воды, чем другим людям. Но в наше смутное время проблем с водой и перехода на другие энергоносители Дубай особенно уязвим.
Я хотел понять, как правительство Дубая отреагирует на эти проблемы, поэтому решил посмотреть, как оно решило проблемы с окружающей средой, которые уже существуют - загрязнение пляжей. Одна женщина - американка, работающая в одном из больших отелей - написала на многие онлайн-форумы, поднимая вопрос, что ситуация плохая и становится хуже, поэтому я позвонил ей, чтобы назначить встречу.
- Я не могу говорить с Вами, - сказала она строго.
- Даже если это не для записи?
- Я не могу разговаривать с Вами.
- Но я не буду называть Ваше имя.
- Вы меня не слушаете. Телефон прослушивают. Я не могу говорить с Вами, - ответила она и положила трубку.
На следующий день я заявился к ней в офис. "Если Вы раскроете мою личность, меня вышлют из города первым рейсом, - сказала она в первую очередь, и начала нервно расхаживать по берегу. - Все началось так. К нам начали поступать жалобы от отдыхающих на пляже. Вода выглядела и пахла странно, а люди начали чувствовать недомогание после купания. Поэтому я написала в министерство здравохранения и туризма, и ожидала немедленного ответа - но не получила его вообще. Тишина. Я послала письма с доставкой в руки. С тем же результатом."
Качество воды становилось хуже и хуже. Отдыхающие начали замечать в воде сточные отходы, презервативы и использованные полотенца. Поэтому отель лично заказал анализ у профессиональной компании. "Они сказали нам, что в воде много фекалий и уровень микробов 'слишком высокий, чтобы поддаваться счету'. Я начала говорить отдыхающим, чтобы они не заходили в воду, и так как они приезжали на пляж на отдых, можете представить, как недовольны они были." Она начала писать гневные статьи на дискусионные форумы для эмигрантов - и люди начали пытаться выяснить, что происходит. Дубай распространяется так быстро, что его канализационны очистные сооружения не справляются. Грузовозам, вывозящим отходы, приходилось стоять по 3-4 дня в очередях возле очистных станций. Поэтому они просто открывали люки и сливали необработанные сточные воды и те стекали прямо в море.
Тайна стала известна всем - и муниципальные власти наконец-то признали проблему. Они сказали, что уволят водителей мусоровозов. Но качество воды не улучшилось - вода стала темной и вонючей. "В воде находятся химикаты. Я не знаю, какие. Но они токсичны."
Она продолжила жаловаться - и начала получать анонимные телефонные звонки. "Перестаньте позорить Дубай, или Вашу визу анулируют и вышвырнут из страны", - сказали ей. Она говорит: "Эмигранты боятся говорить о проблемах. Один критический комментарий в газетах - и тебя депортируют. Так что я должна делать? Сейчас вода хуже, чем когда-либо. Люди серьезно заболевают. Глазные инфекции, ушные инфекции, кишечные инфекции, кожные высыпания. Вы только посмотрите!" Возле пляжей плавают фекалии - в тени самых известных отелей Дубая.
"Что я поняла в Дубае, так это то, что властям наплевать на окружающую среду," - говорит она, стоя в каком-то зловонии. "Они сбрасывают отходы в море, Господи! Это же основная туристическая достопримечательность. Если в будущем возникнут проблемы с окружающей средой, я скажу вам, как они их будут решать - будут отрицать, что что-то не так, скрывать это и продолжать в таком духе, пока не произойдет катастрофа". Пока она говорит, вокруг нас поднимается песчаная буря. Выглядит, будто пустыня пытается медленно и настойчиво вернуть себе свои владения.
X. Пластиковые деревья
В мою последнюю ночь в дубайском Диснейленде, по пути в аэропорт, я остановился в пиццерии Pizza Hut, которая находится у одной из бесконечных широченных городских дорог. Она во всех отношениях очень похожа на пиццерию возле моего дома в Лондоне, даже внутренняя отделка рвотного цвета. Шумит в голове, разум в смятении. Думаю о том, что, возможно, Дубай так сильно меня разочаровал, потому что здесь концентрируются все мировые системы поставок. Большинство моих вещей сделаны далее, чем за 3000 км, руками полурабского, доведенного до отчаяния населения; неужели единственное отличие, что здесь они работают на расстоянии всего 3 км и ты иногда можешь взглянуть им в лицо? Дубай - это глобализация фундаменталистского рынка в одном городе.
Я спрашиваю филиппинку, стоящую на углу, нравится ли ей здесь. Она настороженно отвечает: "Да нормально". "Действительно?", - я не могу в это поверить. Она вздыхает с облегчением и говорит: "Это самое ужасное место! Ненавижу его! После нескольких месяцев я поняла, что в Дубае все фальшивое. Все, что вы видите. Фальшивые деревья, фальшивые трудовые договора, фальшивые острова, фальшивые улыбки, даже вода фальшивая!" Но она признается, что находится в ловушке. Чтобы приехать сюда, она влезла в долги и теперь застряла тут на три года - старая песня. "Дубай похож на оазис. Это мираж, его не существует. Тебе кажется, что ты видишь воду вдалеке, но когда подходишь ближе, то рот оказывается набит песком".
Как только она договорила, вошел покупатель. Она растягивает лицо в широкой ничего не значащей дубайской улыбке, и произносит: "Я могу вам как-нибудь помочь, сэр?"
Некоторые имена в статье были изменены.
(c)a-night-cat.livejournal.com/9530.html
URL записи(The Independent, by Johann Hari, “ The dark side of Dubai”)
Широкое лицо шейха Мухаммеда, единовластного правителя Дубая, лучезарно улыбается своему творению. Его изображения украшают все здания, они втиснуты между более знакомыми нам портретами Рональда МакДональда и полковника Сандерса. Его лицо улыбается с вершины самого высокого в мире здания, построенного человеческими руками - узкого шпиля, теряющегося в небе.
Но что-то померкло в улыбке Шейха Мохаммеда. Бесчисленные строительные краны замерли на горизонте, как будто время для них остановилось. Повсюду - бессчетные, наполовину построенные здания, которые кажутся покинутыми.
В шикарнейших новостройках - таких, например, как огромный отель "Атлантис", гигантский розовый замок построенный за 1000 дней и 1,5 млрд. долларов на искусственном острове - капает с потолков дождевая вода, а с крыши падает плитка. Этот "Вечный Рай" , возникший из ниоткуда, стал давать трещины. Внезапно все стало выглядеть не как Манхэттен на солнце, а, скорее, как Исландия в пустыне.
С тех пор, как закончился строительный бум, и стих ажиотаж, тайны Дубая постепенно выходят на поверхность. Этот город, построенный из ничего всего за три безумных десятилетия кредитов, экоцида, подавления и рабства, металлическое свидетельство неолиберального глобализированного мира, может уйти, наконец, в историю.
читать дальшеI. Диснейленд для взрослых
Карен Эндрюс не может говорить. Всякий раз пытаясь начать свою историю она опускает голову и морщится. От этой худой и угловатой женщины исходит потускневший блеск былого богатства, даже несмотря на то, что лоб ее изборожден морщинами, столь же глубокими, как и складки на ее измятой одежде. Я встретил Карен в автопаркинге одного из лучших международных отелей Дубая - там она и живет в своем Рэндж Ровере. Живет уже несколько месяцев лишь благодаря доброте бангладешцев, сотрудников стоянки, которые не могут заставить себя ее выгнать. Карен никогда не думала, что ее "дубайская мечта" закончится именно там.
На то, чтобы рассказать свою историю, ей требуется больше четырех часов. Время от времени сквозь запинки и всхлипывания пробивается ее подлинный голос, тот, каким он был раньше - теплый и живой. Карен приехала в Дубай из Канады, когда ее мужу предложили работу в главном подразделении известной транснациональной корпорации. "Когда он упомянул Дубай, я сказала - если хочешь, чтобы я носила черное и перестала выпивать, то ты женился не на той женщине. Но он просил дать ему шанс. А я его любила."
Все сомнения Карен рассеялись, когда в 2005 году она приехала в Дубай. "Это был Диснейленд для взрослых, а шейх Мухаммед выступал в роли Микки-Мауса, - вспоминает она. - Все казалось сном. Огромные шикарные апартаменты, целая армия слуг, вообще никаких налогов. Как будто каждый из нас - член совета директоров. Все дни сливались в непрекращающуюся вечеринку".
Ее муж Дэниел купил два дома в Дубае. "Нас опьянил этот город", - признается Карен. Но впервые в жизни Дэниел начал транжирить деньги. "Речь не идет об огромных суммах, но дела стали запутываться. Я удивлялась, ведь это было так на него не похоже. Мы немножечко залезли в долги." Через год ей стало понятно, почему - Дэниелу поставили диагноз: опухоль мозга.
Один врач сказал, что ему осталось жить год; второй заверил, что опухоль доброкачественная, и еще можно поправить дело. А долги росли... "До приезда сюда я ничего не знала о законах Дубая. Мне казалось, раз все эти большие компании пришли в Эмираты, то здесь, наверное, то же самое, что и в Канаде, или в любой другой демократической стране". Никто не сказал ей, что в Дубае нет такого понятия, как банкротство. Если у тебя есть долги, оплатить которые ты не можешь, тебя сажают в тюрьму.
"Когда мы обо всем узнали, я усадила Дэниела напротив себя и сказала - послушай, нам надо выбираться отсюда. Ему обещали выплатить расчет при увольнении, и мы решили получить деньги, выплатить долг и уехать". Но когда Дэниел уволился, ему заплатили меньше, чем полагалось по контракту, и погасить задолженность не удалось. А в Дубае, как только сотрудник увольняется, работодатель обязан известить об этом банк. Если твои долги не покрываются имеющимися сбережениями, то все счета замораживаются, и тебе запрещено покидать страну.
"Наши карты неожиданно заблокировали. У нас не осталось ничего. Из квартиры нас выкинули", - Карен долго не может продолжить рассказ: ее сотрясает дрожь.
В день выселения Дэниела арестовали и посадили в тюрьму. Карен смогла увидеться с ним лишь через шесть дней. "Он рассказал, что его поместили в камеру вместе еще с одним должником - двадцатисемилетним парнем из Шри-Ланки, который боялся, что об этой ситуации узнает его семья. Когда Дэниел проснулся, он проглотил бритвенные лезвия. Муж звал на помощь, но никто не отозвался, и тот парень умер у него на глазах".
Несколько недель Карен удавалось брать в долг у друзей, но это оказалось слишком унизительно. "Я не привыкла к такому. Я работала в индустрии моды, у меня были свои магазины. Я никогда...", - ее голос срывается.
Дэниел был приговорен к шести месяцам тюремного заключения. Он не понял, о чем именно говорилось в суде, ведь процесс шел на арабском языке, и ему не предоставили переводчика. "Теперь я тоже здесь нелегально, - говорит Карен. - У меня нет ни денег, ничего. Мне нужно как-нибудь продержаться девять месяцев, пока его не выпустят". Отведя взгляд в сторону и сгорая от стыда она просит меня купить ей чего-нибудь поесть.
Карен не одинока. Город переполнен измученными экспатами, которые тайно ночуют в своих машинах, в аэропорту, а то и просто на песчаных дюнах.
"Есть кое-что, что нужно знать о Дубае - он совсем не то, чем кажется, - заканчивает свою речь Карен. - Совсем не то. Это сплошной обман. Они говорят тебе, мол, это современный город - чтобы поймать тебя на крючок. А за всем этим лоском скрывается средневековый феодализм".
II. Перекати-поле
Тридцать лет назад на месте современного Дубая простиралась пустыня, в которой не было ничего, кроме кактусов, перекати-поля, да скорпионов. Тем не менее, сохранились развалины города, когда-то стоявшего на этом самом месте, города, погребенного сейчас под грудами стекла и металла. В пропылившемся музее Дубая вам расскажут подредактированную версию этой истории.
В середине XVII века в низинах Персидского залива возникла маленькая деревня, жители которой промышляли добычей жемчуга. Вскоре туда начали стекаться разношерстые искатели удачи из Персии, Индостана и других арабских стран. Так Дубай получил свое название - в честь дабы, подвида саранчи, сжирающей все на своем пути. Потом город захватили артиллерийские суда Британской Империи, которая и держала его за горло до 1971 года. А когда британцы удрали, Дубай объединился с шестью другими областями. Так появились Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ).
Британия отступила как раз тогда, когда на территории Эмиратов обнаружили нефть, и внезапно разбогатевшие шейхи оказались перед сложным выбором. В большинстве своем они были неграмотными кочевниками, всю жизнь скитавшимися на верблюдах по пустыне - а теперь они в одночасье стали обладателями безбрежной золотой жилы. И что с этим делать?
Дубайская нефть представляла из себя лишь ручеек по сравнению с фонтанами в соседнем Абу-Даби, - и вот, шейх Мактум решил использовать ее для создания чего-то более долговечного. Израиль всегда гордился тем, что заставил пустыню расцвести - шейх Мактум вознамерился заставить пустыню засверкать. Он построит город, который станет центром туризма и коммерции, город, который будет притягивать деньги и таланты со всего света. Он предложил миру свободный от налогов заповедник - и мир откликнулся на этот призыв. К настоящему времени в Дубае насчитывается лишь 5% коренного населения. Всего за тридцать лет этот город будто упал с неба, уже построенный, отделанный и блистательный. Жители Эмиратов перескочили из восемнадцатого века в двадцать первый всего за одно поколение.
Если вы отправитесь в автобусный тур по Дубаю (а такой тур предлагает любой уважающий себя крупный город), то вы сполна наслушаетесь официальных историй о его возникновении. "Девиз Дубая - "Свободный вход, свободный разум"", - отрывисто скажет вам гид перед тем, как привезти вас на сук (арабский базар), где вы сможете купить чехол для чайника в форме верблюда. "Здесь можно все, что угодно...купить", - добавит он. По мере того, как вы проезжаете мимо любого монументального здания, вам расскажут, что "Всемирный Торговый Центр был построен его Высочеством..."
Но все это ложь. Не шейх построил этот город. Его построили рабы - и они строят его до сих пор.
III. Затерявшиеся на самом виду
В Дубае три категории жителей, вращающихся друг с другом. Эмигранты вроде Карен; эмиратцы под предводительством Шейха Мохаммеда; и низшие слои, состоящие из иностранцев, построивших город и запертых в нем, как в мышеловке. Они, как затерявшиеся на самом виду. Ты можешь увидеть их везде, в перепачканой униформе, с вечно орущими на них начальниками, они похожи на группу заключенных - но тебя учили не смотреть на них. Звучит как заклинание: город построил Шейх. Город построил Шейх. Рабочие? Какие еще рабочие?
Каждый вечер со всех строительных площадок города собирают сотни тысяч молодых строителей и везут в бетонную пустыню, расположенную в изоляции, в часе езды от города. Несколько лет назад рабочих и туда, и обратно перемещали на грузовиках для перевозки скота, но экспаты жаловались на их неприглядный вид, так что теперь рабочих возят в небольших металлических автобусах, в пустыне в них жарко как в сауне. Рабочие потеют так, что можно выжимать.
Сонапур - усыпанная каменными обломками мозаика из однотипных бетонных сооружений, миля за милей. В городе, чье название в переводе с хинди значит "Город Золота", около 300 тысяч жителей. В первом же лагере, где я остановился - все было задушено запахами нечистот и пота - вокруг меня столпились мужчины, жаждущие рассказать хоть кому-нибудь, что с ними случилось.
Сахинал Монир, худощавый 24-летний парень из Бангладеша. Он рассказывает, что "чтобы заманить, они говорят, что Дубай - рай земной. Но когда попадаешь сюда, понимаешь, что это ад". Четыре года назад в деревню Сахинала, расположенную на юге Бангдадеша приехал агент по найму персонала. Он рассказал мужчинам в деревне, что есть хорошее место, где можно зарабатывать до 40 тысяч такка в месяц (400 фунтов стерлингов), работа с 9 до 5-ти на строительных объектах. Рабочим предоставляются отличные жилищные условия, бесплатное питание и хорошее отношение. Все что от них требуется - внести авансом 220 тыс. такка (2300 фунтов стерлингов) за рабочую визу - эти деньги они легко отработают за первые шесть месяцев. Чтобы попасть в этот рай, Сахинал продал землю, которая принадлежала его семье и взял кредит у местного ростовщика.
Как только он прибыл в аэропорт в Дубае, его строительная фирма забрала у него паспорт. Больше он его не видел. Ему заявили, что с этого момента он будет работать по 14 часов в день в жару в пустыне (летом туристам из Западной Европы при температуре +55 советуют находиться на солнце не более 5 минут) за 500 дирхем в месяц (90 фунтов стерлингов), это четверть того, что ему обещали с самого начала. Компания сказала, что если его это не устраивает, то пусть убирается домой. "Как же я могу уехать домой? Если мой паспорт у вас и у меня нет денег на билет" - "Ну тогда тебе лучше приступить к работе" - был ответ.
Сахинал был в панике. Дома его семья - сын, дочь, жена и родители - ждут деньги, в восторге от того, что их мальчик наконец-то сможет их заработать. А он больше двух лет работал только на то, чтобы окупить стоимость проезда и всего остального, зарабатывая меньше, чем в Бангладеше.
Он показал мне свою комнату. Маленькая, убогая бетонная клетка с трехъярусными койками, где с вместе с ним живут еще 11 человек. Все его вещи это - три рубахи, запасные брюки и мобильный телефон. В комнате воняет, потому что на углу лагеря находятся туалеты - дыры в земле, забитые экскрементами и тучами черных мух. Нет ни кондиционеров, ни вентиляторов - жара "невыносимая. Спать невозможно, потому что всю ночь только и делаешь, что потеешь и чешешься". В разгар лета люди спят на полу, на крыше, везде, где можно надеяться на глоток свежего ветерка.
Воду в лагерь доставляют в огромных белых контейнерах толком не опреснённую - чувствуется привкус соли. "Мы болеем из-за этого, но больше здесь нечего пить", - говорит парень.
Он говорит, что "это самая ужасная работа в мире. Ты должен носить 50-килограммовые кирпичи и цементные блоки на самом пекле, которое только можно представить.. Эта жара - ее ни с чем нельзя сравнить. Потеешь так, что не можешь мочиться несколько дней или даже недель. Как будто вся жидкость выходит через кожу и ты воняешь. Начинает кружиться голова, становится плохо, но работу прекращать не разрешается, только в полдень на час. Если что-то уронишь или что-нибудь случайно выскользнет, можно умереть. Если берешь больничный, зарплата сокращается и ты рискуешь застрять тут еще дольше".
Сейчас он на 67-м этаже новенькой сияющей башни возводит лестничные пролеты навстречу небу и палящему зною. Он не знает, как будет называться башня. Он ни разу не видел Дубай, каким его видят туристы. За четыре года, он видел его как строитель, возводящий этаж за этажом.
Злится ли он? Нет, он уже давно успокоился. "Здесь никто не показывает свой гнев. Это нельзя делать, иначе сначала сажают в тюрьму, а потом высылают из страны". В прошлом году несколько рабочих устроили забастовку, и им четыре месяца не платили зарплату. Полиция Дубая огородила лагерь колючей проволокой и водяными пушками, выкурила оттуда мятежников и вернула их на работу.
Зачинщиков посадили в тюрьму. Тогда я пытаюсь выяснить, сожалеет ли Сахинал, что приехал сюда? Мужчины неуклюже потупились. "Зачем об этом думать? Мы в ловушке. Если мы начнем жалеть о.." Он замолчал, не закончив предложения. Наконец другой рабочий прервал тишину: "Я скучаю по родине, семье и своей земле. В Бангладеше мы можем сами выращивать себе продукты. А здесь ничего не растет. Кроме нефти и небоскребов".
Они рассказывают, что когда грянул кризис, во многих лагерях отключили электричество и людям уже несколько месяцев не платят зарплату. А работодатели исчезли вместе с их паспортами и деньгами. "У нас украли всё. Даже если нам удастся вернуться в Бангладеш, кредиторы потребуют тут же вернуть все кредиты, а когда мы не сможем этого сделать, нас отправят в тюрьму".
Конечно это все незаконно. Работодатели не имеют право забирать паспорт, должны вовремя платить зарплату и делать перерывы в сильный зной - но я не встречала человека, который бы сказал, что эти требования выполняются. Ни одного. Этих людей обманом затащили и обманом здесь удерживают в сообщничестве с дубайскими властями.
Сахинал мог здесь умереть. Один британец, который когда-то работал на одном из строительных проектов, рассказал мне: "В лагерях и на стройплощадках очень большое количество самоубийств, но о них не рассказывают и описывают как "несчастный случай". Но и после этого их семьи несвободны: к ним переходят кредиты погибшего. Расследование организации по наблюдением за правами человека выявило "попытку скрыть реальное количество" погибших от теплового удара, переутомления и покончивших жизнь самоубийством, только в 2005 году консульство Индии зарегистрировало 971 погибшего соотечественника. После того, как эту цифру обнародовали, консульствам сказали прекратить учет.
Ночь. Я сижу в лагере с Сохиналом и его друзьями, они собирают деньги, отложенные, чтобы купить бутылку дешевого спиртного. Они опустошают ее жадными глотками. "Это помогает забыться" - выдавливает Сохинал через обожженную глотку. Вдалеке на фоне огней Дубая виднеется неприметное здание, которое строит Сохинал.
IV. Испорченные моллом
Все еще потрясенный увиденным в рабочих лагерях, обнаруживаю себя посреди простирающихся вдоль кажется каждой улицы Дубая мраморных моллов. Люди собираются в этих храмах потребления. Всего спустя 10 минут на такси, как я покинул Сохинал и теперь стою в центре Harvey Nichols, скучающая продавщица показывает мне изящное платье за £20.000 - "Как видите, оно раскроено ассиметрично...", и я перестаю записывать.
В моллах кажется, что время остановилось. Дни растворяются в том же электрическом свете, тех же сверкающих этажах, тех же брендах, которые знакомы мне из дома. Здесь Дубай рифмуется со словом Покупай. В самых дорогих моллах из посетителей я почти единственная, в магазинах пусто и гуляет эхо. Для печати все говорят, что дела идут хорошо. Не для печати, они выглядят напуганными. Неподалеку от дубайского ипподрома находится выставка головных уборов, там продают утонченные шляпки по £1000 за штуку. "В прошлом году у нас было не протолкнуться. А теперь, посмотрите!" - восклицает мне дизайнер и поводит рукой вдоль пустого помещения.
Я подхожу к 17-летней блондинке-датчанке, разгуливающей в коротеньких шортиках, приводящих в изумление толпы уставившихся на нее мужчин. "Я люблю это место!" - говорит она. "Жара, моллы, пляж!" Ты когда-нибудь задумывалась, что это рабское общество? Она опускает голову вниз, совсем как делал Сохинал. "Я стараюсь не обращать внимания". Уже в 17 она научилась не смотреть и не задавать вопросов, ей кажется, что она этим злоупотребляет.
Между моллами нет ничего, кроме паутины асфальтовых дорог. Каждая дорога имеет как минимум 4 полосы; Дубай похож на шоссе, перемежающееся торговыми центрами. Пешком ходить придет в голову только самоубийце. Все местные перелетают от молла к моллу на машинах или такси.
Каково это, когда в твоей стране полно иностранцев? Если это не эспаты или рабы, я не могу просто подойти задать пару вопросов коренным эмиратцам, прогуливающимся в поле зрения - мужчины в прохладном белом одеянии, женщины - в душном черном. Если пытаешься - женщины тебя игнорируют, мужчины смотрят оскорбленно и резко отвечают, что в Дубае "все нормально". Поэтому я изучаю эмиратскую блогосферу и ищу какого-нибудь типичного представителя молодежи Эмиратов. Мы договариваемся встретится - где же еще? - в молле.
Ахмед аль-Атар - симпатичный 23-летний парень с аккуратно подстриженной бородкой, в длинном белом одеянии и прямоугольных очках. Он в совершенстве говорит по-английски, и быстро показал, что знает Лондон, Лос-Анжелес и Париж лучше, чем большинство жителей Запада. Сидя в своем кресле в кафе Starbucks, он заявляет: "Это лучшее место в мире для молодых! Правительство оплачивает твое образование вплоть до докторской степени. Ты бесплатно получаешь дом, когда вступаешь в брак. Тебя обеспечивают бесплатным лечением, и если его недостаточно здесь, оплачивается поездка за границу. Тебе даже не нужно платить за твой телефон. Почти у каждого есть домработница, нянька и водитель. И мы никогда не платим налоги. Ты бы не хотел быть гражданином Эмиратов?"
Я пытаюсь возразить на эти черезмерно оптимистичные высказывания, но он подается вперед и говорит: "Слушай, мой дед просыпался каждое утро и должен был драться за то, чтобы первым добраться до колодца с водой. Когда колодцы пересохли, воду приходилось доставлять с помощью верблюдов. Мои предки постоянно испытывали голод и жажду, и искали работу. Дед был хромым всю жизнь, потому что в то время, когда он сломал ногу, не было нормального лечения. А теперь посмотри на нас!"
Для граждан Эмиратов государство похоже на Санта-Клауса, раздающего подарки им, а деньги зарабатывающего в другом месте: сдавая землю в аренду иностранцам, подвергая их небольшим налогам в виде бизнес- и аэропортовых сборов, и торгуя остатками нефти. Большинство эмиратцев, как Ахмед, работают на правительство, поэтому застрахованы от кредитного кризиса. "Я не ощутил никакого влияния кризиса, как и мои друзья, - говорит он. - Тут ваша рабочая занятость защищена. Вас уволят, только если вы совершите что-то действительно ужасное". Сейчас законы ужесточаются, чтобы уволить эмиратцев стало еще сложнее.
"Конечно, наплыв эмигрантов иногда может быть противен, - говорит Ахмед. - Но мы рассматриваем эмигрантов как цену, которую должны заплатить за это развитие. Как еще мы смогли бы сделать это? Никто не хочет возвращаться к тем временам в пустыне, до того, как пришли все они. Мы прошли путь от подобия африканской страны до государства со средним доходом в 120 000 долларов на человека в год. И мы должны быть недовольны?"
Он говорит, что ограничение политической свободы - не проблема для него. "Тебе будет очень трудно найти гражданина Эмиратов, который не поддерживает Шейха Мухаммеда." - Потому, что боятся? "Нет, потому, что они действительно поддерживают его. Он - великий лидер. Просто посмотри!" - он улыбается. "Я уверен, что моя жизнь очень похожа на твою. Мы отдыхаем, ходим в кафе, в кино. Ты будешь сидеть в Pizza Hut или Nando's в Лондоне, а в то же самое время я буду в таком же заведении в Дубаи", - говорит он, заказывая себе еще одно латте.
Но все ли эмиратцы придерживаются такого взгляда? Может ли все быть так солнечно в политических песках? В элегантном отеле Emirates Tower Hotel я встречаюсь с Султаном аль-Кассеми. Ему 31, он редактор в Дубайской прессе и частный коллекционер искусства, с репутацией радикального либерала, защищающего поэтапные реформы. Он одет на западный манер - в голубые джинсы и рубашку от Ralph Lauren - и говорит невероятно быстро, превращаясь в сумасшедший вихрь аргументов.
"Люди здесь превращаются в ленивых детей-переростков! - восклицает он. - Ясельный период затянулся. Мы ничего не делаем для себя! Почему никто из нас не работает в частном секторе? Почему мать и отец не могут сами воспитывать ребенка?" И тем не менее, когда я пытаюсь поднять вопрос о системе рабства, на которой построен Дубаи, он выглядит злым. "Люди должны отдать нам должное, - настаивает он. - Мы - самые толерантные люди в мире. Дубай - единственный истинно интернациональный город на Земле. К каждому, кто приезжает сюда, относятся с уважением".
Я молчу и думаю об огромных лагерях в Сонапуре, всего в нескольких милях отсюда. Знает ли он вообще об их существовании? Он выглядит раздраженным: "Знаешь, если в год происходит 30 или 40 случаев ущемления прав рабочих, это может показаться много, но если подумать, сколько всего людей работает здесь.." - Тридцать или сорок? Эти ущемления - неотъемлемая часть системы, - говорю я, - мы говорим о сотнях тысяч.
Султан приходит в ярость. Он начинает говорить взахлеб: "Ты думаешь, что к мексиканцам не относятся плохо в Нью-Йорке? А сколько времени понадобилось Великобритании, чтобы начать хорошо относиться к людям? Я мог бы приехать в Лондон и написать статью о бездомных на улице Оксфорда, и твой город тоже выглядел бы, как ужасное место! Рабочие вольны уехать отсюда в любой момент! Любой индиец может уехать, и любой азиат!"
- Но они не могут, - замечаю я, - Их паспорта забрали, а их зарплату задерживают. "Ну, мне жаль, если такое происходит, и каждый, кто виновен в этом, должен быть наказан. Но их посольства должны помогать им". - Они пытаются. Но почему вы запрещаете работникам - рабочей силе - выходить на забастовки против непорядочных работодателей? "Слава Богу, что мы не позволяем это, - восклицает он. - Забастовки недопустимы! Они выходят на улицы? Мы не потерпим такого. Мы не будем такими, как Франция. Только представьте страну, где рабочие могут прекратить работать, когда захотят!" - Тогда что должны делать рабочие, когда их обманывают и обкрадывают? "Оставить работу. Уехать из страны".
Я вздыхаю. Султан уже кипит: "Люди на Западе постоянно критикуют нас", - говорит он. Вдруг он делает жалостливый голос и начинает передразнивать этих критиков: "Почему вы так плохо относитесь к животным? Почему вы не рекламируете более качественные шампуни? Почему вы плохо относитесь к рабочим?" Порядок, в котором он перечисляет, открывает суть: сначала животные, потом шампунь, и в конце - рабочие. Он все распаляется, указывая пальцем на меня: "Я дал своим работникам защитные очки и специальную обувь, и они не хотели их носить! Видите ли, это их затрудняет!"
А затем он с улыбкой озвучивает то, что, видимо, считает своим коронным аргументом: "Когда я вижу, как западные журналисты критикуют нас.. Вы не понимаете, что стреляете себе в ногу? Средний Восток станет гораздо опасней, если Дубай падет. Наш экспорт - это не нефть, это надежда. Бедные египтяне, или ливийцы, или иранцы, вырастают с мыслью: "Я хочу поехать в Дубай". Мы очень важны для этого региона. Мы показываем, как быть современной мусульманской страной. У нас тут нет фундаменталистов. Европейцам не стоит злорадствовать нашему падению. Вы должны беспокоиться.. Знаете ли вы, что произойдет, если эта система падет? Дубай пойдет по пути Ирана - по исламистскому пути".
Султан откидывается в кресле. Мои аргументы явно обеспокоили его. Он говорит более мягким, примирительным тоном, почти умоляя: "Послушай. Моя мать раньше каждое утро ходила к колодцу и приносила ведро воды. В день свадьбы ей подарили апельсин, потому что до этого она никогда их не ела. Двое из моих братьев умерли, когда были младенцами, потому что система здравохранения тогда была еще не развита. Не суди нас." Он повторяет это снова, взгляд напряжен: "Не суди нас".
V. Противники Dunkin' Donuts
Но у коренных жителей Эмиратов есть другое лицо - небольшая группа дессидентов, пытающихся выбить из-под ног Шейхов их несправедливые законы. Возле торгового центра Virgin и Dunkin' Donuts, под звуки песни Джеймса Бланта "Ты красива", я встречаюсь с врагом диктаторского государства Дубай номер один. В процессе знакомства Мухаммед аль-Мансури, человек с живым лицом, в белых одеяниях, говорит: "Жители Запада приезжают сюда, видят торговые комплексы и высокие здания, и думают, что это означает нашу свободу. Но этот бизнес, эти здания - для кого это все? Это диктатура. Королевская семья считает, что страна принадлежит ей, а люди - их слуги. Здесь нету свободы."
оловой. - Глубоко в сердце мы боимся, что, построив современный город, мы теряем его в пользу эмигрантов."
Адбулхалек говорит, что каждый эмиратец его поколения живет с "психологической травмой". Их сердца разделены "между гордостью - с одной стороны, и страхом - с другой". Как раз после этих слов появляется улыбающаяся официантка и спрашивает, что бы мы хотели выпить. Он заказывает Колу.
VI. Гордость Дубая
Есть одна группа в Дубае, для которой неожиданная свобода и терпимость кажутся правдоподобными, но именно этой группе правительство хотело бы дать меньше всего свободы - геи.
Под зданием одного известного международного отеля я спускаюсь в наверное единственный гей-клуб на полуострове Саудовской Аравии. Здесь я нахожу объединенную нацию тел в майках, танцующих под Кайли, употребляющих наркоту и веселящихся, как будто они в Сохо (богемный район в Лондоне - прим. пер.). "Дубай - это лучшее место для геев в мусульманском мире! - говорит 25-летний эмиратец, обнимая своего 31-летнего "мужа", - Мы живы. Мы можем встречаться. Это уже больше, чем могут себе позволить большинство арабских геев."
Быть геем в Дубае - незаконно и наказуемо 10-летним заключением. Но адреса самых новых неофициальных гей-клубов можно найти в интернете, и мужчины стекаются сюда, не боясь полиции. "Они могут накрыть клуб, но всего лишь разгонят нас, - говорит один из них. - У полиции есть заботы поважнее."
В каждом большом городе геи находят способы найти друг друга, но Дубай стал настоящим информационным центром для гомосексуалистов региона - местом, где они могут обитать в относительной безопасности. Салех, рядовой в армии Саудовской Аравии, приехал сюда на концерт Coldplay, и говорит мне, что Дубай - отличное место для геев: "В Саудовской Аравии трудно оставаться с нормальной ориентацией, когда ты молод. Женщины скрыты от мужчин, поэтому все практикуют гомосексуализм. Но геи хотят секса только с молодыми парнями - от 15 до 21. Мне 27, поэтому я слишком стар для них. Мне нужно найти настоящих геев, и это лучшее место. Все арабские геи хотят жить в Дубае."
С этими словами Салех удаляется, пританцовывая, по направлению к голландцу с большими бицепсами и широкой улыбкой.
VII. Образ жизни
Все путеводители называют Дубай плавильным котлом, но, путешествуя по городу, я нашел, что каждая группа здесь собирается в свой собственный маленький этнический анклав - и становится карикатурой на себя. Одна ночь - и в сердце этого города тоски по дому, устав от торговых центров и рабочих лагерей, я иду в Double Decker, место тусовки британских эмигрантов. Возле входа находится красная телефонная будка и лондонские знаки автобусной остановки. Деревяный интерьер выглядит чем-то средним между колониальным ночным клубом в Радж, и школьным диско 80-х, с мигающими цветными огоньками и вопящей толпой. Когда я вхожу, девушка в короткой юбке вываливается из двери и падает на пол. Парень в пиратской шляпе помогает ей подняться, с пьяным смехом роняя свою бутылку пива.
Я начинаю разговор с двумя высушенными солнцем женщинами за 60, заметно пьяными. "Все остаются здесь ради Стиля Жизни", - говорят они, приглашая присесть и заказывая еще выпивки. Все эмигранты говорят об этом стиле жизни, но когда вы спросите их, что это такое, они выглядят неуверенно. Анна Уарк пытается обобщить: "Здесь вы ходите тусить каждый вечер. В своей стране вы бы так не жили. Вы постоянно встречаетесь с людьми. Это классно! У вас много свободного времени. У вас есть домохозяйки и персонал, так что вам не нужно делать всю эту работу. Вы просто веселитесь!"
Они прожили в Дубае 20 лет, и рады объяснить, как устроена жизнь города. "Тут есть иерархия, говорит Анна. - На вершине - эмиратцы. Затем, я бы сказала, идут британцы и другие жители Запада. Затем, я полагаю, филиппийцы, потому что у них немного больше мозгов, чем у индийцев. А на дне - индийцы и много других."
Тем не менее, они признают, что никогда не разговаривали с эмиратцами. - Никогда? "- Нет. Они предпочитают быть предоставленными себе." Но Дубай разочаровал их. Джули Тэйлор говорит мне: "Если вы попали здесь в аварию, это кошмар. Одна британка, которую мы знали, наехала на индийского парня, и ее отдали под стражу на 4 дня! Если у вас хотя бы легкий запах алкоголя, вам не дадут спуска. Эти индийцы кидаются под машины, потому что тогда их семьям должны выплатить компенсацию. Но полиция винит нас. Бедная женщина!"
24-летня британка Анна Гэмбл делает перерыв на танцполе, чтобы поговорить со мной.
- Я люблю солнце и пляж! Здесь чудесно! - говорит она.
- Есть ли здесь что-нибудь плохое?
- О да! - говорит она.
"Ну хоть кто-нибудь из них заметил это", - думаю с облегчением.
- Банки! Когда ты хочешь сделать перевод, нужно посылать им факс. Нельзя сделать перевод онлайн.
- А что-нибудь еще?
Она напряженно думает.
- Ну, уличное движение не очень.
Когда я спрашиваю британских эмигрантов, как им жить без демократии, их реакция всегда одинакова. Сперва они выглядят озадаченными. Затем они выглядят оскорбленными. "Тут все так, как хотят арабы!", - парень из Эссекса кричит мне в ответ, пытаясь нацепить пару игрушечных рогов себе на голову, одновременно вливая пиво в рот другу, лежащему на полу под действием наркотиков.
Позже, в баре отеля, я веду разговор с подавленной эмигранткой из Америки, которая работает в косметической индустрии и отчаянно жаждет убраться отсюда. Она говорит: "Те люди, которые не смогли добиться успеха в своих странах, оказываются здесь, и вдруг становятся богатыми и продвинутыми в должностях сверх своих способностей, превозносясь от мысли, какие они крутые. Я нигде в мире не встречала столько некомпетентных людей на таких высоких должностях." Она добавляет: "Тут процветает расизм. На меня работали филиппинские девушки, выполняющие ту же работу, что и европейки, но получали они в четыре раза меньше. Люди, выполняющие настоящую работу, получают копейки, в то время, как некомпетентные руководители выставляют себе зарплату размером 40 000 фунтов в месяц."
За исключением нее, всех эмигрантов, с которыми я беседовал, объединяет одна вещь: радость оттого, что у них есть прислуга, которая делает всю работу, обременявшую их дома. Такое впечатление, что у каждого есть домохозяйка. Обычно в качестве прислуги использовались филиппинки, но с приходом кризиса их посчитали слишком дорогими, поэтому теперь эфиопки считаются самым модным аксессуаром.
Всем здесь известен секрет, что если ты нанял домработницу, ты приобретаешь над ней абсолютную власть. Ты забираешь ее паспорт - все так делают. Ты решаешь, когда платить ей, и когда - если вообще когда-нибудь - она может взять отдых. И ты решаешь, с кем она может разговаривать. Она не говорит по-арабски. И она не может убежать.
Сидя в заведении Burger King, филиппинская девушка рассказывает мне, что ей страшно ходить по торговым центрам в Дубае, потому что филиппинские служанки всегда пытаются отделиться от семей, которые они сопровождают, и подбежать к ней, умоляя о помощи. "Они говорят: 'Пожалуйста, они меня держат против воли, не позволяют звонить домой, заставляют работать с раннего утра семь дней в неделю.' Сначала я пыталась узнавать адреса, чтобы рассказать в консульстве. Но они не знают свои адреса. И консульство не заинтересовано. Теперь я избегаю этих девушек. Я до сих пор помню женщину, которая сказала мне, что не съела ни одного фрукта за четыре года. Они думают, что у меня есть власть что-то изменить, потому что я свободно расхаживаю везде. Но я бессильна."
Единственный хостел в Дубае для женщин - грязная частная вилла на грани конфискации - переполнена сбежавшими служанками. Мела Матари, 25-летняя эфиопка с тусклой улыбкой, рассказывает мне, что случилось с ней - и с тысячами таких, как она. Агентство обещало ей рай на земле, поэтому она оставила дома свою четырехлетнюю дочь и направилась сюда, чтобы заработать денег на лучшее будущее. "Но мне платили половину обещанной зарплаты. Меня определили на работу в австралийскую семью с 4 детьми и мадам заставила работать меня с 6 утра до часу ночи каждый день, без выходных. Я была истощена и просила отдых, но она лишь кричала на меня: "Ты приехала сюда работать, а не спать!" Затем однажды я просто не смогла продолжать работу, и мадам избила меня. Она била меня кулаками и ногами. Мои уши до сих пор болят. Мне не дали мою зарплату - сказали, что заплатят в конце двух лет работы. Что я могла сделать? Я не знаю тут никого. И мне было страшно."
Однажды, после очередного избиения, Мела выбежала на улицу и спросила прохожих - на ломаном английском - как найти Эфиопское консульство. После двухдневного блуждания она нашла его, но там ей сказали, чтобы она забрала у мадам свой паспорт. "Как я могла это сделать?" - говорит она. В этом хостеле Мела находится шесть месяцев. Дважды говорила со своей дочерью. "Я потеряла свою страну, я потеряла свою дочь, я потеряла все".
Когда она рассказывает это, я вспоминаю случайное высказывание, которое услышал в Double Decker. Я спросил британку Хермиону Фрейлинг, что ей больше всего нравится в Дубае. "О, это слуги, - с восторгом сказала она. - Ты не делаешь ничего. Они сделают все, что нужно!"
VIII. Конец мира
Этот мир пуст. Он был покинут, его континенты недостроены. Глядя в бинокль, мне кажется, я могу различить Британию - пустынный королевский остров под соленым бризом.
Здесь, возле побережья Дубая, разработчики воссоздавали мир. Они создали искусственные острова в форме материков Земли и планировали продать каждый континент под строительство. Были слухи, что Бэкхемы будут застраивать Великобританию. Но люди, работающие на побережье поблизости, говорят, что не видели никого здесь напротяжении месяцев. "Мир умер", - говорят африканцы.
По всему Дубаю сумасшедшие проекты, которые были "в процессе строительства", теперь находятся "в процессе разрушения". Здесь пытались построить кондиционируемый пляж с охлаждающими трубами, пролженными под поверхностью песка, чтобы богачи не обжигали свои пальцы по пути от лежаков к морю.
Проекты, завершенные непосредственно перед глобальным кризисом, выглядят заброшенными и обветшалыми. Отель Atlantis был открыт прошлой зимой грандиозной вечеринкой за 20 млн. долларов, которую посетили Роберт Де Ниро, Линдси Лохан и Лили Аллен. Восседая на своем собственном острове в форме пальмы, он выглядит как огромный перевернутый зуб в начинающем разлагаться рте. Он розового цвета, с башенками - архитектура фараонов, как в фильме с участием Жа Жа Габор. Его огромный холл - это монументальный купол, покрытый сверкающими шарами, поддерживаемый восемью огромными бетонными пальмами. В центре находится гигантская сияющая стеклянная структура, которая выглядит как внутренности тех гостей, которые останавливались в отеле Atlantis. Тут неожиданно влажно: вода протекает через крышу, и с той отваливается плитка.
Южноафриканская девушка-гид показывает мне самые вожделенные номера, объясняя, что это "самая большая роскошь, которую могут предложить в мире". Мы прогуливаемся вдоль магазинов, продающих бриллиантовые кольца за 24 миллиона фунтов, по отелю, названному в честь затонувшего и потерянного континента - Атлантиды. В огромных контейнерах, заполненных водой, акулы снуют между заброшенными замками и затонувшими подводными лодками. В отеле больше 1500 номеров, каждый с видом на море. Люкс Нептун состоит из трех этажей, и - у меня перехватывает дыхание, когда я вижу это - выходит прямо на грандиозный резервуар с акулами. Ты лежишь в кровати, а акулы смотрят на тебя. В Дубае ты можешь спать среди рыб и выжить.
Но даже такая роскошь, напоминающая логово проходимца Бонда, также в запустении. Я вписываюсь на несколько ночей в самый модный отель в городе - Park Hyatt. Это любимый отель модников, где останавливаются Элли Макферсон и Томми Хилфайгер, - прекрасный недооцененный дворец. Он кажется пустым. Каждый раз, когда я ем, я единственный человек в ресторане. Работник говорит мне шепотом: "Раньше тут было переполнено. А теперь едва ли кто-нибудь бывает." Слоняясь вокруг, я ощущаю себя Джеком Николсоном в фильме "Сияние" - последний человек в покинутом, заколдованном доме.
Самый знаменитый отель в Дубае - гордая икона города - это отель Burj al Arab, восседающий на берегу в форме гигантского стеклянного парусника. В холле я начинаю разговор с парой из Лондона, которая работает в Дубае. Они приезжают сюда уже 10 лет и говорят, что любят город. "Ты никогда не знаешь, что найдешь здесь, - говорят они. - В нашу прошлую поездку, в начале праздников, наше окно выходило на море. К концу поездки за окном был создан целый остров."
Мое терпение на пределе от всех этих излишеств, и я срываюсь: не беспокоят ли их повсеместные проявления рабства? Надеюсь, они всего лишь неправильно меня поняли, потому что женщина ответила: "Мы ради этого сюда и приехали! Это чудесно, не надо ничего делать самому!" Ее муж вторит: "Когда ты идешь в туалет, они открывают дверь, сливают водy. Единственное, что они не делают за тебя - не вытягивают из тебя испражения!" И они оба смеются.
IX. Покоряя пустыню
Дубай - это не просто город, живущий сверх финансовых средств. Это также город, живущий сверх экологических средств. Ты стоишь на декоративной лужайке и смотришь, как пульверизаторы разбрызгивают вокруг воду. Ты видишь, как туристы стекаются, чтобы поплавать с дельфинами. Ты заходишь в холодильник размером с гору, где построен горнолыжный склон с настоящим снегом. А голос на задворках сознания говорит тебе: это пустыня. Это самое обезвоженное место на планете. Как это может происходить? Как все это возможно?
Сама земля пытается отторгнуть Дубай, высушить его и сдуть отсюда. Новому гольф-клубу Tiger Woods каждый день необходимо 4 миллиона галлонов воды для его газонов, или он просто высохнет и исчезнет под ветром. В город регулярно приходят пыльные бури, которые застилают небо и превращают все в марево. Когда пыль улегается, приходит жара. Она сжигает все, что не орошается постоянно искусственным способом.
Мухаммед Рауф, директор по охране окружающей среды в центре Gulf Research, сидя в своем офисе в Дубае, выглядит мрачно, когда говорит: "Это территория пустыни, а мы кидаем ей вызов. Это очень немудро. Если ты будешь бороться с пустыней, ты проиграешь."
Шейх Мактум построил свой город-выставку в месте, где нету пригодной для использования воды. Никакой. Нет водоемов, очень мало грунтовых вод и один из самых низких в мире уровней осадков. Поэтому Дубай пьет из моря. Эмиратская вода очищается от соли огромными опреснительными установками, расположенными вдоль залива, что делает ее самой дорогой в мире. Получить ее стоит дороже, чем бензин, и во время производства в атмосферу выбрасывается большое количество углекислого газа. Это главная причина, почему у жителей Дубая наблюдаются наибольшие последствия влияния углекислого газа - более чем в два раза по сравнению с Америкой.
Если рецессия перейдет в депрессию, доктор Рауф считает, что в Дубае может закончитсья вода. "В данный момент наши финансовые резервы позволяют покрыть доставку такого количества воды в середину пустыни. Но если наши доходы упадут.. Например, если мир переключится на другой источник энергии, кроме нефти, - он качает головой. - У нас появится очень большая проблема. Вода - главный источник жизни. Наступит катастрофа. Запасов воды в Дубае хватит всего на неделю. В городе практически нету водохранилища. Мы не знаем, что произойдет, если наши запасы истощатся. Будет трудно выжить."
Глобальное потепление усугубляет проблему. "Мы строим все эти искусственные острова, но если уровень мирового океана поднимется, они все исчезнут, и мы потеряем многое. Разработчики все время говорят, что все в порядке, что они учитывают проблему, но я не уверен в этом."
Волнует ли правительство Дубая что-нибудь из этого? "Этим проблемам уделяется немного внимания", - говорит он грустно. Чтобы не испытывать проблем, среднестатистическому жителю Дубая нужно в три раза больше воды, чем другим людям. Но в наше смутное время проблем с водой и перехода на другие энергоносители Дубай особенно уязвим.
Я хотел понять, как правительство Дубая отреагирует на эти проблемы, поэтому решил посмотреть, как оно решило проблемы с окружающей средой, которые уже существуют - загрязнение пляжей. Одна женщина - американка, работающая в одном из больших отелей - написала на многие онлайн-форумы, поднимая вопрос, что ситуация плохая и становится хуже, поэтому я позвонил ей, чтобы назначить встречу.
- Я не могу говорить с Вами, - сказала она строго.
- Даже если это не для записи?
- Я не могу разговаривать с Вами.
- Но я не буду называть Ваше имя.
- Вы меня не слушаете. Телефон прослушивают. Я не могу говорить с Вами, - ответила она и положила трубку.
На следующий день я заявился к ней в офис. "Если Вы раскроете мою личность, меня вышлют из города первым рейсом, - сказала она в первую очередь, и начала нервно расхаживать по берегу. - Все началось так. К нам начали поступать жалобы от отдыхающих на пляже. Вода выглядела и пахла странно, а люди начали чувствовать недомогание после купания. Поэтому я написала в министерство здравохранения и туризма, и ожидала немедленного ответа - но не получила его вообще. Тишина. Я послала письма с доставкой в руки. С тем же результатом."
Качество воды становилось хуже и хуже. Отдыхающие начали замечать в воде сточные отходы, презервативы и использованные полотенца. Поэтому отель лично заказал анализ у профессиональной компании. "Они сказали нам, что в воде много фекалий и уровень микробов 'слишком высокий, чтобы поддаваться счету'. Я начала говорить отдыхающим, чтобы они не заходили в воду, и так как они приезжали на пляж на отдых, можете представить, как недовольны они были." Она начала писать гневные статьи на дискусионные форумы для эмигрантов - и люди начали пытаться выяснить, что происходит. Дубай распространяется так быстро, что его канализационны очистные сооружения не справляются. Грузовозам, вывозящим отходы, приходилось стоять по 3-4 дня в очередях возле очистных станций. Поэтому они просто открывали люки и сливали необработанные сточные воды и те стекали прямо в море.
Тайна стала известна всем - и муниципальные власти наконец-то признали проблему. Они сказали, что уволят водителей мусоровозов. Но качество воды не улучшилось - вода стала темной и вонючей. "В воде находятся химикаты. Я не знаю, какие. Но они токсичны."
Она продолжила жаловаться - и начала получать анонимные телефонные звонки. "Перестаньте позорить Дубай, или Вашу визу анулируют и вышвырнут из страны", - сказали ей. Она говорит: "Эмигранты боятся говорить о проблемах. Один критический комментарий в газетах - и тебя депортируют. Так что я должна делать? Сейчас вода хуже, чем когда-либо. Люди серьезно заболевают. Глазные инфекции, ушные инфекции, кишечные инфекции, кожные высыпания. Вы только посмотрите!" Возле пляжей плавают фекалии - в тени самых известных отелей Дубая.
"Что я поняла в Дубае, так это то, что властям наплевать на окружающую среду," - говорит она, стоя в каком-то зловонии. "Они сбрасывают отходы в море, Господи! Это же основная туристическая достопримечательность. Если в будущем возникнут проблемы с окружающей средой, я скажу вам, как они их будут решать - будут отрицать, что что-то не так, скрывать это и продолжать в таком духе, пока не произойдет катастрофа". Пока она говорит, вокруг нас поднимается песчаная буря. Выглядит, будто пустыня пытается медленно и настойчиво вернуть себе свои владения.
X. Пластиковые деревья
В мою последнюю ночь в дубайском Диснейленде, по пути в аэропорт, я остановился в пиццерии Pizza Hut, которая находится у одной из бесконечных широченных городских дорог. Она во всех отношениях очень похожа на пиццерию возле моего дома в Лондоне, даже внутренняя отделка рвотного цвета. Шумит в голове, разум в смятении. Думаю о том, что, возможно, Дубай так сильно меня разочаровал, потому что здесь концентрируются все мировые системы поставок. Большинство моих вещей сделаны далее, чем за 3000 км, руками полурабского, доведенного до отчаяния населения; неужели единственное отличие, что здесь они работают на расстоянии всего 3 км и ты иногда можешь взглянуть им в лицо? Дубай - это глобализация фундаменталистского рынка в одном городе.
Я спрашиваю филиппинку, стоящую на углу, нравится ли ей здесь. Она настороженно отвечает: "Да нормально". "Действительно?", - я не могу в это поверить. Она вздыхает с облегчением и говорит: "Это самое ужасное место! Ненавижу его! После нескольких месяцев я поняла, что в Дубае все фальшивое. Все, что вы видите. Фальшивые деревья, фальшивые трудовые договора, фальшивые острова, фальшивые улыбки, даже вода фальшивая!" Но она признается, что находится в ловушке. Чтобы приехать сюда, она влезла в долги и теперь застряла тут на три года - старая песня. "Дубай похож на оазис. Это мираж, его не существует. Тебе кажется, что ты видишь воду вдалеке, но когда подходишь ближе, то рот оказывается набит песком".
Как только она договорила, вошел покупатель. Она растягивает лицо в широкой ничего не значащей дубайской улыбке, и произносит: "Я могу вам как-нибудь помочь, сэр?"
Некоторые имена в статье были изменены.
(c)a-night-cat.livejournal.com/9530.html
@музыка: Тишина
@темы: Общество, Информация
